А с уходом своего гостя я закрылась в своей комнате и принялась изучать подарок Дренга, украденный сиятельным проходимцем из библиотеки. И чем больше я вникала в суть, тем меньше мне хотелось расставаться с книгой. Написана она оказалась на удивление легко и понятно. Я оправдывала себя тем, что это дар, и отказаться от него было бы невежливо. После отчаянно ругала, разумеется, опять себя. Уговаривала, что это недостойный поступок, и уж лучше поискать и купить свой собственный экземпляр, но с каждым разом, открывая книгу, я с ужасом понимала, что не готова с ней расстаться. Уж больно рассуждения были близки мне и созвучны. В конце концов, я решила, что надо сначала дочитать, а там уже можно и думать о возвращении трудов великого мыслителя прошлых веков Тенка Висммана.
Читала я не торопясь, раздумывая о написанном, могла даже поспорить с уважаемым господином Висманном, или же пожелать броситься ему на шею и вознести восторженную хвалу. Потому продвигалась медленно, и сегодня я только подбиралась ко второй трети книги.
И вот сидя у камина и слушая дождь, я получала несказанное удовольствие от своего времяпровождения, а еще надеялась, что мы сумеем избежать явления нежданных гостей, однако…
— Доброго дня, дитя мое.
Обернувшись к двери, я искренне улыбнулась и, отложив книгу, поспешила навстречу его сиятельству.
— Дядюшка, как же я рада вас видеть, — сказала я.
Он поцеловал меня в лоб и, не дожидаясь приглашения, прошел к моему креслу. Усевшись, граф Доло на мгновение прикрыл глаза рукой, после взял мою чашку, допил полуостывший напиток, чем вызвал мое ошеломление, и посмотрел на меня.
— Это конец, дитя, — произнес дядюшка. — Меня отправили в отставку.
Я непонимающе тряхнула головой, после приблизилась к его сиятельству, присела перед ним на корточки и заглянула в глаза:
— Что вы сказали? — тихо спросила я.
— С этого дня во дворце нет рода Доло.
Граф устремил взор в жаркую сердцевину пламени. Я осталась сидеть у его ног, затаив дыхание, и ждала, что он скажет дальше. Оторопь, охватившая меня в первое мгновение, постепенно перерастало в негодование, но пока я сдерживалась. Опыт показал, что я зачастую делаю поспешные выводы, не зная всей картины. Тем временем его сиятельство, просидев так с минуту, ожесточенно растер лицо ладонями и посмотрел на меня.
— Это не было изгнанием, Шанни. Мне объявили, что мои заслуги перед Камератом бесценны, и что никто не сумеет в полной мере заменить меня, однако возраст мой уже перешагнул тот порог, когда его можно смело назвать почтенным, а потому более утруждать меня не смеют. Вот так это выглядело. В награду за долгую и верную службу я получил орден Вседержителей, один из почетнейших орденов нашего королевства, а также поместье в Стренхеттдоле и право на ношении цепи советника Его Величества без возможности посещать совет и говорить там. Еще одна из почетнейших наград, что говорит о моем, — дядюшка криво усмехнулся, — выдающемся уме. Вроде бы и не придраться, но… На мое место пришел брат новой фаворитки, а значит, ставленник герцогини Аританской. Она набрала вес и силу слишком быстро.