Вообще-то 23 февраля в 1967 году ни разу не праздник, обычный четверг. А следом обычная пятница, тоже самый что ни на есть рабочий день. По этой простой причине товарищ Тишков с самого утра был на работе. Тем более что пятница день приёма населения.
Первый посетитель пришёл жаловаться на руководителей шахты "Северопесчанская", они ввели талоны для своих рабочих, "Чтобы чужие не садились в автобусы", а как пенсионеру добираться до сада ╧3, где у него живёт собака, которую нужно кормить каждый день.
— И много вас — "чужих"? — не поверил Пётр.
— Человек пять, — наморщил лоб дедушка, — В воскресенье и десяток может быть.
— А автобус переполнен?
— По-разному бывает, но пять человек всё одно влезут, — сделал шаг вперёд пенсионер и навис над Тишковым.
— Ты дедушка не переживай, я узнаю, что там за умники нашлись и разберусь с ними.
— Ты разберись, секретарь, а то я ведь выше пойду, я всю войну прошёл, а меня из автобуса выпихивают.
Нда, не надо эту страну спасать. Танков с-суки понастроили, а автобусов нет. Написать нужно письмо бровастому любителю целовать мужиков, что все эти танки один чёрт превратятся в металлолом. Автобусы строить надо.
А вторым посетителем оказалась как раз товарищ Фурцева.
— Пётр Миронович, можно вас отвлечь на пару минут? — а улыбочка как у акулы. Белой акулы.
— Присаживайтесь, Екатерина Алексеевна, сейчас чайку закажу, или вы кофе предпочитаете, я тут с секретаршей рецептом поделился с корицей и гвоздикой.
— Сидите уже, я чай сама заказала. Сейчас Вера Михайловна принесёт. Интересная у тебя секретарша, Пётр Миронович, она тебя считает мягким и безотказным человеком, — Фурцева подошла к окну, за которым не видно было ни черта, опять усилился мороз и всё окно заиндевело.
— Ну, со стороны видней, — Пётр развёл руками.
— Вот сейчас и проверим. Концерт мне понравился. Эти две девочки и украинец на самом деле находка. Признаю, если бы я отдала эти песни другим певцам, получилось бы хуже. Не зря ты на меня в Доме Писателей орал, — Екатерина Великая, наконец, уселась на стул.
— Я на вас. Не наоборот? — покачал головой Штелле.
— Не будем прошлое ворошить, — булькнула Фурцева.
— Вот и чай, Екатерина Алексеевна, а это я булочек сама напекла, не побрезгуйте, — ворвалась в кабинет Вера Михайловна, по прозвищу "Неугомонная".
— Спасибо, Вера Михайловна, непременно откушаю, а то Пётр Миронович бросил меня одну в чужом городе и даже не сказал, где можно позавтракать.
— Пётр Миронович, ну что же вы, у нас рядом с гостиницей и правда ни одной столовой нет, — вскинулась секретарша.