— Племянник! — отрезал дядюшка.— Справляй свои святки как знаешь, а мне предоставь справлять их по-своему.
— Справлять! — воскликнул племянник.— Так вы же их никак не справляете!
— Тогда не мешай мне о них забыть. Много проку тебе было от этих святок! Много проку тебе от них будет!
— Мало ли есть на свете хороших вещей, от которых мне не было проку,— отвечал племянник.— Вот хотя бы и рождественские праздники. Но все равно, помимо благоговения, которое испытываешь перед этим священным словом, и благочестивых воспоминаний, которые неотделимы от него, я всегда ждал этих дней как самых хороших в году. Это радостные дни — дни милосердия, доброты, всепрощения. Это единственные дни во всем календаре, когда люди, словно по молчаливому согласию, свободно раскрывают друг другу сердца и видят в своих ближних,— даже в неимущих и обездоленных,— таких же людей, как они сами, бредущих одной с ними дорогой к могиле, а не каких-то существ иной породы, которым подобает идти другим путем. А посему, дядюшка, хотя это верно, что на святках у меня еще ни разу не прибавилось ни одной монетки в кармане, я верю, что рождество приносит мне добро и будет приносить добро, и да здравствует рождество!
Клерк в своем закутке невольно захлопал в ладоши, но тут же, осознав все неприличие такого поведения, бросился мешать кочергой угли и погасил последнюю худосочную искру…
— Эй, вы! — сказал Скрудж.— Еще один звук, и вы отпразднуете ваши святки где-нибудь в другом месте. А вы, сэр,— обратился он к племяннику,— вы, я вижу, краснобай. Удивляюсь, почему вы не в парламенте.
— Будет вам гневаться, дядюшка! Наведайтесь к нам завтра и отобедайте у нас.
Скрудж отвечал, что скорее он наведается к… Да, так и сказал, без всякого стеснения, и в заключение добавил еще несколько крепких словечек.
— Да почему же? — вскричал племянник.— Почему?
— А почему ты женился? — спросил Скрудж.
— Влюбился, вот почему.
— Влюбился! — проворчал Скрудж таким тоном, словно услышал еще одну отчаянную нелепость вроде «веселых святок».— Ну, честь имею!
— Но послушайте, дядюшка, вы же и раньше не жаловали меня своими посещениями, зачем же теперь сваливать все на мою женитьбу?
— Честь имею! — повторил Скрудж.
— Да я же ничего у вас не прошу, мне ничего от вас не надобно. Почему нам не быть друзьями?
— Честь имею! — сказал Скрудж.
— Очень жаль, что вы так непреклонны. Я ведь никогда не ссорился с вами, и никак не пойму, за что вы на меня сердитесь. И все-таки я сделал эту попытку к сближению ради праздника. Ну что ж, я своему праздничному настроению не изменю. Итак, желаю вам веселого рождества, дядюшка.