– Ну, будем считать, что им просто очень нужны были деньги.
– Нет, Оль. Им нужно было много денег, причем чужих. И как я забыла, что соперничество за ограниченное количество «всех денег мира» может стать маниакальным…
Я сразу поняла, что она имела в виду: когда ты становишься денежным маньяком и деньги для тебя получаются важнее людей, это, возможно, кратковременно делает тебя богаче, но точно не счастливее.
– А вообще, – добавила спустя минуту тетя Оля. – Это хорошая новость. В каком-то смысле. Значит, я слишком долго была окружена исключительно порядочными людьми, расслабилась.
Тем не менее нам с мамой было не до красивых фраз. Мне было ужасно обидно. За маму и за себя. В те дни, как назло, еще включились морозы, работать стало совсем невозможно.
Плюс у меня случилась личная трагедия.
Молодой человек Виктор, галантно ухаживающий за мной уже несколько месяцев при помощи свиданий, комплиментов, одиноких розочек в целлофане и модных шоколадок, был случайно замечен мною в компании другой девушки.
У нее в руках была роза в целлофане и шоколадка «Сникерс». Мне стало очевидно, что Витины комплименты она уже тоже прослушала.
Я КАТЕГОРИЧЕСКИ НЕ УМЕЮ УСТРАИВАТЬ СКАНДАЛЫ. ПОЭТОМУ Я ПРОСТО ПОБЕЖАЛА ДОМОЙ ПЛАКАТЬ И ВЫТЬ В ПОДУШКУ, А ВИКТОР ДАЖЕ НЕ ЗНАЛ, ЧТО Я ИХ ВИДЕЛА В ОБНИМКУ С СОПЕРНИЦЕЙ, ОН НЕДОУМЕВАЛ, ПОЧЕМУ Я ВДРУГ ПЕРЕСТАЛА БРАТЬ ТРУБКУ.
В семнадцать лет такие предательства переживаются масштабно. Это настоящая взрослая драма, и слезы накатывают постоянно, особенно когда взгляд натыкается на чужое счастье, и на полном серьезе рассматривается перспектива уйти в монастырь после зачета во втором семестре.
В тот вторник я оставалась в палатке за главную.
Мама приболела, я решительно отправила ее домой, уверила, что справлюсь.
Мне не привыкать, да и, если честно, прямо хотелось побыть одной: при маме рыдать из-за Виктора было как-то совестно. Тем более что мама к моим ухажерам относилась с пренебрежением, говорила свое коронное: «У тебя этих Викторов еще будет знаешь сколько?»
Почему-то от такой поддержки становилось тошно, она совсем не выглядела вдохновляющей, скорее наоборот, пугала: если кругом одни «Викторы», то я точно в монастырь.
В общем, мне очень кстати было поработать одной: буду мерзнуть и страдать, подробно проживая смерть своей несостоявшейся любви.
В итоге я так и сидела в окошечке, нахохлившись, в двух пуховиках, шапке, вся заплаканная и изо всех сил несчастная.
Тетя Оля заехала внезапно и привезла обогреватели.
– Ой, ничего себе! А где вы взяли?
– Купила.
– А деньги?