Те, кто чинил стену, проявили небрежность. Трещину в кладке кое-как облицевали снаружи, но изнутри заделали не полностью. Остался лаз, настолько узкий, что туда кот не проберется, не то что человек.
Но эта девочка как-то пролезла.
Значит, и у меня это получится. Пусть кожу оставлю на камнях, пусть кровью тут все залью, но в Хлонассис я сегодня по-любому попаду.
В подземелье воняло так, будто здесь перемерла и разложилась половина населения осажденного города, в то время как вторая половина годами справляла сюда естественные надобности. Я поначалу даже «водное дыхание» то и дело активировал, давая себе короткие передышки от этого «химического оружия». Вне водной среды умение работало неэффективно, но хоть ненадолго спасало.
Даже откажи у меня обоняние полностью, это поможет плохо. Легкие категорически отказываются этим дышать, а глаза режет так, будто в них толченого стекла насыпали. Слезы льются, а это плохо, это смазывает и без того скверную картинку.
Дело в том, что освещения в подземелье нет. Его заменяет фосфоресцирующий налет на камнях. Он не вездесущ, и происхождение его непонятно, но наводит на плохие мысли. Знаю я микроорганизмы, которым для жизнедеятельности требуется неприглядная органика. Они от нее сияют, как глаза наркоманов-северян, пристрастившихся к южной дури. Но, как бы там ни было, хоть капельку мрак разгоняет, что вкупе с ночным зрением позволяет мне относительно сносно ориентироваться.
Спасибо, что ход прямолинеен и без ответвлений. Иначе я бы непременно отстал от провожатой, которая за все время ни разу не обернулась.
Впереди показался свет. Девочка без остановки подпрыгнула, в своде остались торчать только ее худющие ноги, но и те быстро скрылись из виду. Я, подбежав, разглядел над головой узкий колодец, в который пробивались солнечные отблески.
Спасибо высокой Выносливости, небыстрый бег под землей позволил мне слегка восстановиться. Без труда подпрыгнул, ухватился за мерзко липкие камни, подтянулся. Протиснулся в узкий лаз, в очередной раз порвав уже изрядно драную рубаху.
И зажмурился от яркого света, ударившего по глазам. Прищурился, привыкая к изменениям, торопливо огляделся. Со всех сторон возвышаются неровные каменные поверхности. Похоже на то, будто я оказался в известняковом кубе с выгрызенной серединой.
Рядом, на уступе, сидела та самая девочка. Разглядев ее наконец с подробностями, я понял, что первое впечатление меня не обмануло.
На вид лет десять. Болезненно-худое и запущенно-грязное создание, пол которого удалось определить только благодаря голосу. Очень уж характерный, у мальчишек таких не бывает или встречаются редко. Волосы короткие и едва причесаны, почти никак, чистых мест на лице раз-два и обчелся, и все они исцарапаны. Глаза огромные и темные, смотрят на меня со сложной смесью недоверия и презрения. В одной руке узелок из драной тряпки, будто от потрепанной одежды оторванной, в другой короткий бронзовый нож с обломанным и впоследствии грубо заостренным кончиком.