Гримберту не требовалось задавать вопросы, да он и не осмеливался никогда докучать вопросами отцу. Довольно было и того, что он ежедневно лицезрел лицо майордома, а то лучше всякого барометра демонстрировало положение дел. И становилось все кислее день ото дня.
Туринская казна переживала не лучшие свои времена. Возможно даже, чертовски не лучшие. Недаром количество приемов и балов сократилось в этом году до того прискорбного минимума, который был необходим для поддержания репутации, но не более того. Расходы на боезапас и без того урезались каждый месяц, многие рыцарские доспехи надолго замерли в темных залах маркграфских мастерских, тщетно ожидая ремонта или замены узлов, похожие на пугающих каменных идолов. Пришлось даже сократить штат дворцовой прислуги и отменить многие запланированные в этом году отцовские визиты.
Послать полнокровный егерский полк в Сальбертранский лес, чтобы прочесать его частой гребенкой и выжечь самовольных охотников, означало увеличить и без того увеличивающиеся год от года расходы. Выкинуть на ветер несколько десятков флоринов, и не имперских, а туринских, полновесных, чеканящихся из благородного золота, а не презренного электрума[2]. Лишить содержания придворных, преданных ему рыцарей и слуг.
Да, проклятые цифры имели власть даже над маркграфом. Отцу проще было смириться с презренными браконьерами в его лесах, чем высылать против них полноценную экспедицию, отщипывая крохи от последних своих тучных коров. Майордом, канцлер и казначей всецело его в этом поддерживали.
Отец перестал принимать рапорты от егермейстера и распорядился отключить автоматические датчики и радарные станции по периметру Сальбертранского леса. Точно собственными руками повязал себе на глаза повязку, предпочитая не замечать этих оскорбительных признаков, язвящих его рыцарское достоинство. И мысль об этом жгла Гримберта мучительно и нестерпимо, как впрыснутая под кожу кислота.
— Вот, значит, к чему это, — задумчиво протянул Аривальд, разглядывая острые штыри деревьев, окружающие их со всех сторон, — Решил взять правосудие в свои руки, Грим? Опередить отца?
Гримберт тряхнул головой. Ему не требуется убеждать Вальдо, искать доводы и аргументы, достаточно будет и приказа, но… Он должен был убедить его. Заставить настроиться на ту радиочастоту, которая вела его самого.
— Черт возьми, лев не станет отвлекаться на блошиный укус, Вальдо! У отца до черта других проблем. С лангобардами, с папскими нунциями, которые вновь ползут на Турин, точно треклятая саранча, с мятежными баронами и двуличными вассалами… Мы сделаем все сами. Ты и я, «Страж» и «Убийца». Как подобает двум рыцарям, столкнувшимся с несправедливостью. Нам уже по двенадцать, поздновато сосать сиську кормилицы. Мы найдем браконьеров и заставим их отвечать перед законом. Или ты хочешь до шестнадцати торчать в ржавой банке, терпя измывательства Магнебода? Бить имитационными снарядами сбитые из досок мишени? Мы уже не дети. Пора бросать свои игрушки и браться за дело.