Не аркебузы. Это, черт возьми, не аркебузы, подумал Гримберт, хватая ртом воздух, едкий от сгоревшего пороха и высвобожденных из недр доспеха дизельных паров. И даже не снятые с крепостных стен гаковницы, проклятье наступающих пехотинцев.
— Вальдо! Вальдо, пошевеливайся, мне нужна помощь! Ты не поверишь, у них здесь чертова артиллерия!
Серпантины[3]. Он уже видел их громоздкие черные тени, похожие на исполинских замерших змей. Тени, изрыгающие из себя через равные промежутки времени рваное пламя, обрамленное грязными вуалями сгоревшего пороха. Чья-то дьявольская хитрость сняла эти примитивные бронзовые орудия с деревянных лафетов и водрузила в чаще, надежно замаскировав хворостом и тряпьем. Их было не очень много, едва ли больше полудюжины, но их слаженный бой раз за разом заставлял «Убийцу» беспомощно крениться, точно подгулявшего крестьянина на ярмарке. У этих жалких орудий не было ни развитых прицельных приспособлений, ни сложно устроенных снарядов, они и лупили-то скорее всего каменными обломками и гранитной шрапнелью, выплевывая их с помощью чудовищно смердящего дымного пороха, однако на дистанции кинжального огня они оказались чудовищно эффективны против учебного доспеха легкого класса.
Одними серпантинами арсенал застрельщиком не исчерпывался, в оглушительной канонаде боя, от которой, кажется, из его собственных ушей сыпались искры, он явственно слышал злые отрывистые голоса тяжелых кулеврин[4]. Эти не пытались совладать с его лобовой броней, зато с дьявольской меткостью находили уязвимые места на стыке бронелистов, вгоняя в них свои жала. Мало того, уцелевшие арбалетчики с противоположной стороны поляны поспешили накрыть его свинцовым шквалом, не смертоносным, но губительным для чутких датчиков и сенсоров доспеха, его многочисленных глаз и ушей.
Это не браконьеры, подумал Гримберт, пытаясь укрыть «Убийцу» от хлещущего со всех сторон огня и ощущая томительную резь в кишках от великого множества алых пиктограмм, пляшущих перед лицом. Туринская марка пережила, без сомнения, многое, но еще не вошла в те времена, когда браконьерам для охоты в Сальбертранском лесу понадобится полевая артиллерия…
Первым его побуждением было бросить «Убийцу» прямиком на замаскированные орудия и раздавить их вместе с наводчиками и обслугой. Перетоптать, смешав с землей и снегом. Пусть «Убийца» не был размером с каланчу, столкновение с ним грозило неизбежной смертью и тяжелым увечьями всякому, не успевшему убраться с дороги, да и рыцарские наставления вполне допускали такой вид ведения боя против пехоты. Он вомнет их прямо в промерзший грунт Сальбертранского леса! Превратит этих наглецов в слякоть под ногами!