— У меня есть все нужные доказательства, — заявила я Аве, давая понять, что на этом тема закрыта.
Ава, похоже, только этого и ждала.
— В общем, ты должна открыться.
— Открыться?
Она улыбнулась:
— Для любви, глупышка.
Я подумала о Филе.
Его сообщение на сайте знакомств было даже менее глупым, чем фотографии, которые присылают некоторые мужчины, — вот они позируют перед сверкающими бассейнами в одних шортах, демонстрируя свои тела. В мире, где все распускают хвосты, будто павлины, Фил выглядит скромником.
— Клэр, ты молодая, привлекательная и умная. И ты говоришь по-французски, что уже само по себе возбуждает.
Я с сомнением посмотрела на нее.
— Ну, как минимум придает романтический флер, — поправилась она.
Мой взгляд выражал еще большее недоверие.
Ава отмахнулась.
— Я просто пытаюсь сказать, что у тебя есть все, что нужно. Пора перевернуть страницу. Начать новую главу. Вот и все.
Я понимала, что она имеет в виду, но разве можно так просто упрятать прошлое поглубже в шкаф и выбросить ключ?
Вместо этого я снова подумала о звонке Саймона и позволила тьме обступить меня.
Я обернулась, чтобы посмотреть на мужчину в темных очках. Он исчез.
* * *
После обеда с Авой у меня оставалось полчаса до следующего занятия. Я сидела и читала книгу о музах. Мне нравились Талия, муза комедии, и Клио, муза истории. Но больше всего меня волновала судьба Мнемы, изобретательницы языка. Это самая печальная из муз, она не может избавиться от воспоминаний.
И снова картина из прошлого.
Наша с Саймоном спальня на третьем этаже. Я стою у окна и смотрю на бассейн. Мелоди тринадцать. Она плавает кругами, ее длинные белые ноги мерно ударяют по воде. Саймон сидит в шезлонге, завернувшись в белый халат, на котором золотом вышиты его инициалы. Его руки спокойно лежат поверх халата. Он не сводит взгляда с Мелоди, которая уплыла к дальнему краю бассейна, и тут одна рука начинает ползти вверх по бедру и исчезает между коленями. Пальцы пробрались под халат, но тут он заметил меня у окна, отдернул руку и помахал мне, широко улыбаясь.
Удивительно, что я поверила этой улыбке.
И приветственному взмаху руки.
Как я могла быть настолько слепой?
Как я могла ничего не заподозрить, когда его пальцы воровато скользнули под халат?
Не догадаться о том, какой извращенный ход приняли его мысли?
Теперь у меня нет никаких сомнений, что в тот самый момент он находился в тисках непристойного удовольствия. Каждое воспоминание о том, как он берет Мелоди за руку, омерзительно. Я не могу думать о том, как он клал руку ей на плечо и держал за талию, когда учил танцевать. Тень его желания омрачает каждое воспоминание, где они вместе.