Морс вынужден был принять полностью лежачее положение. Кроме того — он совершенно бессовестным образом натянул одеяло на голову и повернулся к Белле спиной. Королева, осознав, что не добьется больше от Премьер-министра ничего, встала и заявила:
— Я понимаю, что утомила вас. Так уж и быть — отдыхайте сегодня. Но завтра я приду опять! Готовьтесь…
С этими словами она покинула палату и степенно пошла по коридору к выходу. Морс, тайком высунув нос из одеяла, осмотрел комнату и вздохнул с облегчением.
— Не день, а дурдом какой-то, — сказал он вслух. — Слава богу, все закончилось.
Шморовизор, продолжая работать, показывал чемпионат по охоте на сусликов.
Премьер-министр отбросил одеяло в сторону, и собрался было навестить туалет, но — не тут-то было! Шморофон, лежавший на тумбочке, нежно заквакал сентиментальной мелодией и у Морса сразу потеплело на сердце.
— Алло! — сказал он в трубку, нежно прижав ее к уху.
— Морсик, как ты там? — промурлыкал нежный развратный голос леди Крокозябл.
— Все нормально! — браво ответил Морс. — Жду — не дождусь новой встречи!
— Встреча будет обязательно, — проворковал голос. — А пока скажи мне: сколько полков бото-десантных войск сформировало ваше министерство обороны? Кстати, какова их численность и структура?
И здесь Морс понял, что означает выражение: любовь требует жертв. Он, простонав, зашвырнул трубку шморофона в кресло, улегся на кровать и накрыл голову подушкой. Из шморофона еще целую минуту звучал волнующий женский голос, который все повторял и повторял:
— Морсик, милый, ты где? Морсик, любимый, ну отзовись, наконец!
Премьер-министр, твердя про себя текст присяги Джаппурии, делал вид, что не слышит голоса, звучавшего из шморофона, до тех пор, пока трубка не отключилась. Как только в палате стало тихо, он осторожно выскользнул из-под одеяла и шмыгнул в санузел.
Сделав дело, Морс с чувством глубокого удовлетворения вышел из туалета и обомлел. В кресле сидел незнакомый мужчина, одетый в шмордонскую военную форму! На груди мужчины сверкала большая серебристая блямба странной формы, а лицо посетителя было покрыто потеками какой-то разноцветной жидкости.
В шморовизоре опять пел Сексот. Под жесткий ритм электрической джалалайки с экрана неслись слова:
«На свой чугунный торс надену портупею,
И стану я танкистом — хоть куда!»
Морс, еле сдержав вопль ужаса, собравшийся вырваться из его груди, внимательно вгляделся в мужчину, и душа его наполнилась облегчением, потому что он узнал посетителя. В кресле сидел Отжим Чтоплохолежим. Лицо последнего было разукрашено отнюдь не краской, а самыми обычными синяками различной степени свежести. Серебристая блямба на груди при детальном рассмотрении оказалась обычной медалью, завернутой в трубочку самым необычным образом.