— Бог, бог… Чахотка задавила ее.
— А воля чья? — не отступала бабка, косясь на образа. — Его, бога.
Вечером, когда стемнело, пришел отец. Не ругался и не кричал, посмотрел тетрадки Николая, поговорил вполголоса с дедом о своем, путейском. Выглядел он каким-то пришибленным. На бледном усталом лице застыла виноватая улыбка. Николаю жалко стало отца. Бабка позвала вечерять. Отец отказался. Собрался уходить. Снимая с гвоздя полушубок, умоляющими глазами посмотрел на сына.
— Нет, спасибо… Дома своя вечеря на столе стынет. Да и неудобно, спрашивает она…
Догадался Николай, что его спрашивает. Не стал ждать уговоров. Молча собрал в сумку книжки. Отец хотел было помочь ему застегнуть пальто — отстранил его руки…
Дома все сидели за столом в горнице. Мачеха, в светлом платье с открытой шеей, встретила в прихожей. Улыбаясь, протянула руку, желая познакомиться. Николай сделал вид, что не понял жест — подал ей сумку с книгами. Пригласили за стол. На столе стоял пирог с яблоками. Заметил, сестренки не чурались чужого человека в доме, переговариваются, а Константин и вовсе присоседился к локтю мачехи. Отлегло малость, ощутив вкус пирога…
Николай жил свободно, никем не опекаемый. К мачехе он относился холодно, называл ее по имени и отчеству, хотя отец требовал, чтобы все дети называли мачеху «мамой». Колю переломить не удалось. У него был не по летам твердый характер.
— Не могу, хоть убей меня — не могу. Я мамку свою помню, — упрямо твердил он отцу.
И все же постепенно новая жизнь налаживалась в семье Щорсов. Девчата как-то сразу, одна за одной, стали называть Марию Константиновну «мамой». У Кости тоже прорывалось, но он умел и без этого слова объясняться с мачехой. У Николая ничего не получалось. Приходил он в себя долго, словно после тяжелой болезни. По привычке, заведенному порядку наполнял кадку водой, таскал из сарайчика дрова, уголь. Отпали варево и стирка.
Пристрастился бегать вечерами к Табельчукам и все чаще оставался и на ночь. Отец не выговаривал. Привечал Николая дядя Казя. Оказывается, он уже много лет «выдумывает» летательный аппарат. На листе бумаги он получается похожим на стрекозу — решетчатые, из планок, крылья, хвост, велосипедные колеса и моторчик на керосине.
— И взлетит? Не упадет?
— Птица же летает… Закон один. Птица, опираясь на воздушную струю, может планировать. Наблюдал орлов? На много верст поднимаются ввысь. Используют воздушные потоки. А что птицу тянет? Взмах крыла. А что способствует так легко и скоро летать? Форма тела. Обтекаемая, гладкая.
Николая раздирали сомнения: выходит, человек может оторваться от земли, полететь? Такое только в сказках, с помощью волшебной силы возможно. А по правде — вранье, выдумки. Никакой волшебной силы на земле нет… Хотя нет, он ведь летал!.. Правда, во сне. Давно, еще когда была жива мама. С кручи, высокой-высокой, расставил руки и полетел. Через реку, над лесом. До сих пор явственно сохранилось ощущение полета…