"Я что, полетел кукухой и меня упекли в психушку? – ворвалась в голову шальная мысль. Учитывая, что я привязан к кровати, тревожная, но обоснованная мысль. – Вот попал."
– Я знаю, что ты не спишь, – послышался женский голос. – Можешь открыть глаза.
Я и открыл. С санитарами лучше не спорить. Но это были не санитары. Сбоку от меня сидела женщина, незаурядной внешности, но изрядной красоты. Рыжие волосы и зелёные глаза наводили мысль на ведьм, а полные губы с мысли сбивали. Одета она была в строгое красное платье с белым кружевным воротничком. За ней стояла и хмурилась давешняя девушка, только уже без мрачного балахона, а в белом платье. Она старательно отводила от меня взгляд. И похожи они были, как сестры. Хотя нет, скорее мать и дочь.
– Меня зовут Гролия, я Мастер целительства, – прервала молчание женщина. – Юная особа за моей спиной – Мири, моя дочь. Прошу за нее прощение, она совершила большую ошибку и доставила тебе много проблем. Как твое имя?
– Николай.
Ответил, а в голове мысли понеслись вскачь. Что за чертовщина тут происходит? Недавний ужас не был бредом, теперь я уверен. Или из бреда я еще не вышел? Но я не чувствую себя в бреду, все реалистично. Или человек не должен различать фантазию и реальность, когда сошел с ума?
– Можешь не скрывать свое истинное имя. Оно теперь высечено на твоей груди.
Я вспомнил о загадочном знаке. Это она о моем позывном?
– Э-эм… Бэст.
– И так, Бэст. Откуда тебя призвали?
– С игры, – ляпнул я.
– С какой игры? – приподняла в удивлении бровь Гролия.
– С военной игры. Такое развлечение – страйкбол. Там много народа участвовало.
– Так ты не воин?
– Нет.
– Врешь, – женщина наклонилась вперед, уставившись мне в глаза, а в груди кольнула боль, как раз на месте странного знака. – Мне даже не нужно клеймо, чтобы чувствовать твою ложь, я вижу тебя насквозь.
Ох, а вот это уже печально. Надо аккуратнее подбирать слова. Крайне не хочется повторения пыток цепями. Я не понимал, что происходит, и что от меня хотят. Но это я скован, а они задают вопросы.
– Ну… Я служил в армии, как и многие. Неплохо владею боевыми искусствами, – знал бы я тогда еще, что мое представление о боевых искусствах сильно отличается от их. – Военной игрой вот увлекаюсь, но это только игра. Я никого не убивал, так что вряд ли меня можно назвать воином.
– Не удивительно, ты еще совсем ребенок.
Вот тут я изрядно завис. Какой, нахрен, ребенок? Девчонку за своей спиной она называет молодой особой, а меня, взрослого мужика, ребенком?
– Я уже давно не мальчик, – осторожно ответил, добавляя в эти слова дополнительный смысл. Может это не я рехнулся, может они тут психи?