Складывалась забавная ситуация с этими пришельцами, деловито расползавшимися по столице империи. Последнее жутко волновало смертных, как крестьян, так и лордов, но совершенно не волновало божественные сущности. Лишь немного настораживало — а не примутся ли пришельцы уничтожать Иных? Нет? Тогда хорошо. Пусть исправляют совершенные аборигенами ошибки.
На висящую над головой громаду воздушного корабля божественный кот тоже поглядывал с одобрением. Приближалась Буря — время, когда Дзюбей тратит почти все свои силы, отгоняя от подконтрольной территории особо опасных йокаев и аякаши. Пришельцы на корабле должны были изрядно смягчить надвигающуюся беду. Ну а если смертных их власть и контроль не радуют, так и ничего страшного. Глядишь, через десять лет и забудут, раз сами ушами хлопали. Полчаса старый пень подождать не мог…
Дзюбей ужасно играл в го, но не терял надежды научиться.
— Так, старый болтун, прекрати истязать мои уши и сделай уже ход! — пушистый серый хвост толщиной с бедро взрослого человека мягко стукнул продолжавшего болтать жреца по пояснице.
— За что мне это?! — возопил старик, задирая лицо к небесам. Небо молчало, а его посланник терпеливо стукал когтем по доске с игрой, — У всех боги как боги, раз в год их видят, а мой живет здесь как у себя дом… ну да…
Старик горестно уронил голову.
— Тебе надо всего лишь передвинуть фишку, — заторопился Дзюбей, обоснованно предполагая, что печаль Кавагуры легко может перейти в здоровый сон, — Эй, Джер…
Внезапно развалившийся кот рывком вздел себя на лапы и настороженно принюхался к вечернему воздуху. А потом, неожиданно для старика и даже себя, взволнованно зашипел, топорща шерсть на всём теле. Его бледно-голубые глаза засветились жёлтым, хвост нервно мотнулся туда-сюда, а когти содрали стружку с отполированного пола, вызывая скорбный вопль из почти уже уснувшего старика.
— К нам гости, Джеро… — протянул Дзюбей с ворчащими нотками в голосе, — Они поднимаются по лестнице.
— Да опять Кавахана прётся! — отмахнулся подползший к идзигами на карачках старик, подслеповато оценивающий ущерб, причиненный кошачьими когтями, — Его старуха вновь небось пьяным домой не пустила! Зачем полы портишь!
— Не Кавахана это, — пробурчал напрягающий все свои чувства бог-покровитель, — И не Фуоку-баба, которая к тебе, дураку старому, клинья двадцать лет как подбивает… Пока не разберу, кто… Что-то странное.
— Фуоку-баба до сих пор жива потому, что бегает сюда регулярно, — вздел палец в воздух настоятель Соранеко-дзиндзя, — А взял бы замуж, давно бы уже преставилась! Упражняется!