* * *
Маленький Август Морозов, родился с ярким огненным даром. Как и, примерно, треть всех детей рода Морозовых. Оставшиеся две трети рождались воздушниками и водниками. Примерно пятьдесят на пятьдесят. Магов с предрасположенностью к магии земли в роду Морозовых не рождалось. Водники были немного сильнее среднего уровня, но самыми сильными они никогда не были. Самыми сильными, обычно, были огневики.
Яркие, живые, открытые для энергии родного Плана. Все знакомые их звали маленькими Фениксами.
Таким был и Август.
Сильнейший огненный дар среди поколения и худший контроль над ним, а также неусидчивость и нежелание усердно трудиться над освоением магии привели к тому, что уже в восемь лет Августа подвергли прямому воздействию чистой маны Плана Стихийной-Симфонии. Его не Воплощённой части. Родители погрузили ребёнка в жидкую ману пруда стихий, одного из центральных строений замка Морозовых, напрямую связанную с иным миром, что позволило обуздать магию маленького Августа. Сделать его дар менее сильным, но более послушным. И навсегда лишить ребёнка детства.
Август никому не рассказывал, что именно он увидел и почувствовал за то мгновение, растянувшееся в вечность, которое он был погружён на иной План. И, лет через двадцать, сам почти забыл детали этого травмирующего воспоминания, помня лишь самое яркое. Испепеляющая мощь огня, бушующего в основе Плана Стихийной-Симфонии. Яростная, необоримая, способная развеять пеплом всё, чего коснётся: друзей Августа, его родителей, любимые игрушки и даже самые сокровенные желания.
Сейчас всё было по-другому.
Место, где оказался Август Пантелеевич, было странным. Разумом он понимал, что это иной План. Не Земля. Но был этот план бесконечно странным. Бескрайнее туманное поле, абсолютно серое и безликое. Мёртвое. Ни деревца не торчит из тумана, ни строения. Лишь одинокая фигура гостя, который никому не нужен и не интересен.
«Что мне делать?» плещется в сознании мысль гостя, не в силах покинуть оболочку страхов, страстей, противоречивых желаний.
Как там говорил Найдёнов? Перед тем как мир перед глазами Вермайера померк:
— Ничего не бояться. Отрешиться от всех эмоций. Открыться туману. Отдать всё, что есть. Пожелать силу.
Не бояться было сложно, но Вермайер справился. Хорошим подспорьем стало то, что он тут был один. Туману было вообще поклубиться на все потуги и действия гостя. Он был лишь безучастным попутчиком. Неодушевлённым свидетелем его позора.
После того как страх ушёл. Доктор приступил к следующему шагу. Отрешиться от эмоций. Эмоции уходить не хотели. Совершенно. Час за часом. День за днём…