Он достал свой дембельский плакат и аккуратно замазал ещё один день. Он находился во Вьетнаме уже двадцать два месяца. Ладно, на самом деле девятнадцать и три четверти, если вычесть первую неделю увольнения в Бангкок, когда он познакомился с Сюзи, и два тридцатидневных отпуска. Он достал бумажник и посмотрел на фотографию Сюзи, которую сделал, когда она уснула в его постели в гостинице. Он попробовал вспомнить запах её волос, но это оказалось ещё трудней, чем вспомнить её лицо. Всё, что он мог обонять, – это нафталин и пропитку обвислой палатки.
Он направился к котловану, наскоро переделанному в небольшой открытый кинотеатр. На старых ящиках и коробках там уже сидело около сотни человек. Началась морось, но она была тёплой, не то что морось в горах, и Янковиц едва её заметил. Он засунул руки в карманы и ждал начала фильма. Но ничего не происходило. Кинопроектор молчаливо простаивал, и морские пехотинцы ждали, когда кто-нибудь явится с кинолентой.
Через пятнадцать минут толпа уже теряла терпение. Голоса стали громче. Швырнули пивную банку, и вскочил один из бойцов, чтобы принять вызов, и его тут же осадили товарищи. Открыли ещё пива. В левой стороне кинотеатра образовалась группа чёрных. Поднялся белый морпех, чтоб отлить, и ему нужно было либо пройти сквозь эту группу, либо обогнуть её.
– Эй, засранец, я ни для кого не двигаюсь, пока сам не захочу, – сказал Генри.
Толпа стихла.
Генри приблизил своё лицо к лицу белого парня почти вплотную. Белый отступил на шаг, но дальше двинуться не смог из-за сидений за своей спиной. Поднялись несколько белых ребят и подошли к нему, предлагая молчаливую поддержку. Несколько чернокожих перегруппировались и образовали полукруг вокруг этих двоих, которые пожирали друг друга глазами. Янковиц заметил в группе Бройера и Джексона, был там и Китаец.
На дальней стороне свободного пространства, где беседовал с Ванкувером, поднялся Крот. Оба перебросились взглядами и отвели глаза. Крот стал пробираться вдоль полукруга, держась ближе к глиняной стенке котлована.
Янковиц уже видел раньше, как всё начинается. Каждый боится оказаться отрезанным от своей расы. Драка вспыхнет, и втянутся обе стороны, и никакое количество времени, проведённого вместе в джунглях, не сможет сокрушить барьер. У Янковица не было никаких соображений, что делать, но он бессознательно устремился туда, где, нацелясь на позицию, Крот обходил полукруг. Белые парни под тем же нажимом, что и Крот, постепенно смещались к своему цвету, не желая отстать от него, когда всё начнётся. Янковиц зашипел Кроту: 'Убирайся отсюда нахрен, Крот. И ты тоже, Ванкувер. Просто уходите отсюда к чёртовой матери'.