Мне немного стало тоскливо и грустно, но я быстро отбросил ненужные мысли в сторону. У меня еще много дел!
Итак, пора готовить обиженку. Я поднялся с кровати и вышел в коридор. Отлично, комната Кристинки не закрыта! Помнится у нее были ножницы в переднике. Надеюсь она не в нем уплыла?
Я приоткрыл дверь и аккуратно заглянул внутрь. В комнате царил полный кавардак: кровать сдвинута; тумбочка открыта, а все вещи из нее вывалены на пол. Свою цель я обнаружил сразу – ножницы для стрижки Акакия лежали в одном из вывернутых ящиков маленького шкафа. Подобрал их и двинулся обратно к себе в комнату. Половицы как всегда предательски скрипели, но сейчас это было неважно.
Пора вспомнить уроки труда начальной школы. Я разложил карты вокруг себя, предварительно спрятав карман самую ценную – Вестландию, и принялся вырезать цветочки и звездочки из дорогой лощенной бумаги. Как только закончил – аккуратно все это развешал по комнате и, полюбовавшись своими поделками, лег в кровать и крепко уснул.
– Растудыть твою качель! Это что за нахер? – дикий рев заставил меня открыть глаза. Я сонно потянулся и невинно уставился на разъяренного Феофана, который стоял на пороге и ошалело рассматривал мое творчество.
– Красиво, дядя барин? Я старался!
– Шельма безмозглая! Осел хероголовый! – он поискал глазами предмет, который можно было бы метнуть в мою невинную физиономию, и не найдя ничего подходящего, с разбега запрыгнул на кровать и начал меня душить.
Честно говоря, боец из меня так себе. Барин был в этом отношении немногим лучше, но сильно проигрывал мне в весовой категории. Так что продавить пальцами мускулистую шею Акакия ему не удалось. Я резко вскочил с кровати, отчего Феофан отлетел в сторону. Он кряхтя, начал подыматься на ноги, а я заплакал. Точнее – заревел, словно лось во время брачного периода. Ну а как еще должен себя вести расстроенный ребенок?
В коридоре послышался трехэтажный мат и быстрый стук шагов, а следом в комнату влетела Марфа и тоже замерла в состояние транса, увидев созданную мной красоту.
– Ты ему дала атлас? – барин злобно уставился на жену.
– Акашенька, мы ведь договаривались! – всплеснула она руками.
– Акашенька? – Феофан побагровел, – Может еще ноги перед этим дебилом раздвинешь? Акашенька твой ненаглядный, подарок профессорский на лоскуты порезал! Ну ничего, сейчас я устрою этому упырю. Где моя именная алебарда? А хер с тобой, дорогая женушка! Сам найду.
Хозяин выскочил на улицу и помчался в сторону своего дома. А я вопросительно уставился на Марфу.
– Беги Акаша, – произнесла она дрожащим голосом, – Беги скорее, мой хороший, да схоронись где-нибудь. И раньше вечера домой нос не суй.