К сожалению, восприятие «Дневника» А.П. Будберга оказалось политизировано. Как опытный и высококвалифицированный генштабист, барон А.П. Будберг отчетливо видел и не стеснялся бичевать пороки белых, подчас не выбирая выражений. Это вызывало резкое неприятие в кругах белой эмиграции. Однако критическое восприятие окружающей действительности было в целом присуще Будбергу и прослеживается не только в дневнике, но и в его воспоминаниях, посвященных дореволюционному периоду. Полковник А.Г. Ефимов писал военному историку поручику Б.Б. Филимонову: «Будберг отличается исключительной способностью замечать все отрицательное и темное. И не только замечать, но и собирать все слухи и сплетни и выдавать их за факты. Поэтому его воспоминания являются порою ушатами грязи на разных начальников, которые ему не нравились, и на русскую армию, в которой его “критический” талант видел только ряд промахов, злоупотреблений, недочетов… При чтении так и сквозит: “Все дураки, негодяи, жулики, – один я умный, знающий, дельный и честный”»[1774]. В то же время оценки наследия Будберга непредвзятыми исследователями иные. Мемуары Будберга, по мнению одного из специалистов по истории Дальнего Востока, – по-настоящему уникальный источник[1775].
В начале 1990-х гг., на волне всплеска интереса к истории Белого движения, авторы, разделявшие идеологию этого движения и считавшие себя его духовными продолжателями, достаточно резко отзывались о «Дневнике» Будберга и его достоинствах как исторического источника. Утверждалось, к примеру, что «барон Будберг чаще предстает как аккумулятор газетных сообщений, рассказов очевидцев, различных слухов, грязных сплетен и так далее, чем как свидетель того или иного события, как человек, наблюдающий то или иное явление изнутри, а не снаружи. Автор “Дневника” не знал, да и не мог знать ни военной, ни политической “кухни” ни Омска, ни Харбина. Зато о “кухонных” склоках, дрязгах и скандалах он был прекрасно осведомлен»[1776].
Это было написано не о случайном обывателе, а о генерал-лейтенанте Генерального штаба, прожившем почти год в Харбине, позднее занимавшем в Омске посты главного начальника снабжений, помощника начальника штаба Ставки и военного министра омского правительства, то есть о человеке весьма осведомленном. Едва ли он мог не знать омской и харбинской военной и политической кухни. Более того, изучение истории белой Сибири по архивным документам подтверждает правоту, глубину и точность многих суждений и оценок Будберга.
Наша находка позволяет усомниться и в некогда выдвинутом тезисе о том, что «Дневник» генерала Будберга был дневником лишь по форме, но не по содержанию, поскольку якобы являлся памфлетом, написанным месяцы или даже годы спустя после событий