Под напором бушевавшего во мне негодования написал Жанену телеграмму следующего содержания: «Получил известие о предании Верховного правителя адмирала Колчака повстанцам и о заключении его в иркутскую тюрьму. Продолжаю пока верить, что это известие ложно и что лица, коим адмирал доверил свою судьбу, не запятнали себя гнусным предательством. [В] противном случае считаю, что лица, задержавшие адмирала, не позволившие ему выйти из сферы опасности и имевшие возможность его беспрепятственно оттуда вывезти, совершили бесчестное деяние, которому у честных людей нет названия, каковы бы ни были их политические убеждения. Как старый русский офицер, отдавший пять лет жизни на борьбу за общесоюзное дело, прошу Ваше Превосходительство своим авторитетным разъяснением развеять нашу русскую тревогу, а если позорное деяние совершено, то сообщить нам и всему миру, кто это сделал, а также сообщить, какие меры приняты Вами для освобождения адмирала….»
Знаю, что мое обращение должно остаться гласом вопиющего в пустыне, но не могу остаться безмолвным; больно только, что телеграфные условия не позволяют применить те эпитеты, которые были бы способны выразить мое негодование и мою оценку совершенного предательства.
От чехов можно было всего ожидать, но Жанен в Омске производил впечатление, не позволявшее думать, что он способен на такую подлость.
Приехал Болдырев, долго сидел у Розанова; все данные за то, что он появился здесь с одобрения японцев, собирающихся использовать его для какой-то новой комбинации из него, Семенова и «демократической общественности» (комбинация весьма сумбурная и ничего путного не обещающая). По рассказу Розанова, у Болдырева разработана полная программа, требующая немедленного прекращения всех вооруженных действий, образования новой государственной власти в сотрудничестве с эсерами, а при исключительных условиях даже с большевиками; и в организации новой армии, так как по словам Б., русский народ не допускает возможности продолжения пребывания на своей территории иностранных штыков и постороннего вмешательства.
Выслушал эту удивительную белиберду и даже не удивился – два года революции отняли, очевидно, эту способность; слишком много чуши и идиотства пришлось за это время увидеть и испытать.
Разве в здравом уме можно верить в соглашение с эсерами и большевиками, способное дожить только до первого столкновения по бесчисленным вопросам, по которым не может быть никакого соглашения?
Революционные прелести продолжаются: на Зыбунном руднике Скидельского взбунтовалась охранная рота 33 полка, убила офицеров и часть администрации, разграбила склады и ушла в сопки к партизанам. Несколько раз указывал Крашенинникову на необходимость развития агентуры во всех войсковых частях для охраны и предупреждения от таких восстаний, которые не вспыхивают сразу, а долго подготовляются.