. Марушевскому удалось за несколько месяцев заслужить доверие русского офицерства, правительства и союзников. При нем была проведена перерегистрация всех русских офицеров (всего около 2000 человек), осуществлено переиздание уставов
[349], восстановлены дореволюционные награды, сокращено военное управление, началось введение основ дисциплины в войсках, что протекало не без осложнений. Марушевский не всегда производил впечатление серьезного человека. К примеру, в разговоре с прибывшими на Север из Советской России через Мурман офицерами он предпочитал пожаловаться на невозможность достать шпоры для сапог, чем выслушать ценную информацию, которой располагали гости.
Л.В. Костанди впоследствии разочаровался в Белом движении и при эвакуации решил остаться на Севере в качестве командующего Архангельским округом и коменданта города и, видимо, стремясь в Советскую Россию. Он сам говорил, что за границей ему не место[350].
Прибывший в Архангельск 13 января 1919 г. генерал Е.К. Миллер оказался в непростой ситуации. К этому времени генерал Марушевский за два месяца своей службы на Севере уже успел завоевать авторитет и в войсках, и в тылу, и у союзников. Заменять его Миллером было нежелательно. В этих условиях правительством был достигнут определенный компромисс в разделении властных полномочий. С прибытием генерала Миллера Марушевский сохранил пост командующего войсками с подчинением в организационном (но не в оперативном) отношении Миллеру, получившему права командующего отдельной армией. В оперативном отношении Марушевский подчинялся английскому командованию. Фактически первоначально Миллеру отводилась роль «свадебного генерала», который должен был лишь сдерживать аппетиты союзников. В некоторой степени ограничить полномочия вновь прибывшего генерала пытался глава правительства народный социалист Н.В. Чайковский, который до революции многие годы боролся с властями и их опорой в лице армии. Однако Чайковский 23 января уехал в Париж и препятствовать работе Миллера уже не мог. Настала очередь борьбы за власть в военном ведомстве. Если первоначально Миллер из деликатности все военные вопросы выяснял у Марушевского, то постепенно полномочия Марушевского были урезаны (например, непосредственно Миллеру подчинена полевая военная прокуратура), а его назначенцы заменены креатурами Миллера. 30 апреля 1919 г. Миллер признал верховную власть адмирала А.В. Колчака. На Севере начали складываться элементы военной диктатуры Миллера, формирование которой было ускорено эвакуацией союзников и устранением генерала Марушевского. Миллер был, безусловно, представителем элиты русского Генерального штаба и, вероятно, одним из лучших генштабистов русской армии. Даже по мнению своих политических противников Миллер был честным и порядочным человеком. По убеждениям был монархистом, но, в целом, лояльно относился к приверженцам других взглядов (кроме леворадикальных) и был противником жестокостей. По свидетельству очевидца, «и Миллер, да и все правительство… было помешано на правовых началах – в противоположность большевистскому произволу мы должны были насаждать правовой строй…»