Через пару минут мне становится нечем дышать. Ловлю пересохшими губами воздух и переворачиваюсь на спину, но это не помогает, в груди как будто глыба ледяная образовалась и сердце оковала, не дает ему стучать. Удар в грудь в районе сердца, но воздуха так и нет, легкие начинают гореть, и перед глазами звезды появляются. Выгибаю спину, пытаясь расправить грудную клетку, еще удар, но опять безрезультатно. Мозг в этот момент работает как часы, четкие движения рук ударяют в нужною точку, там, где сердце отстукивает последние удары, сама от себя такого не ожидала. Но видимо, это конец, потому что в легких воздуха не осталось, и я решила смириться с тем, что сегодня мне предстоит умереть.
– Яся, – в потухающее сознание врывается голос, и по мне прокатывается прохладный поток воздуха. – Черт, что такое?
Взволнованный, нет, перепуганный голос Тимофея, и я проваливаюсь в темноту с одним единственным вопросом в голове, на который никогда не получу ответ: «Что он тут делает»?
Я громко хлопнул дверью в комнату. Твою мать, неужели надо было ломаться столько времени? Открываю спортивную сумку и накидываю туда вещи.
Весь день потратил на то, чтобы «удобрить почву» вокруг отца. Не думал, что будет такой проблемой оставить меня на выходные в интернате.
– Причина, – в конце концов спросил он.
Ну, как ему рассказать, по какой причине я хочу остаться в интернате на все каникулы? Млять, неужели нужно настолько корчить из себя тупого, чтобы не понять, отчего это я разбрасываюсь каникулами на пляже Майями и еду в этот затрахавший меня уже в доску интернат?
– Догадайся, – скрещиваю руки на груди и облокачиваюсь о дверной косяк.
Отец смотрит внимательно на меня, потом отворачивается и молча продолжает готовить обед. Молчание напрягает, но я стою, не двигаясь с места, мне нужно дождаться от него ответа и тогда со спокойной совестью уже собираться. Ругаться перед новогодними праздниками совершенно не хочется, да и лучше будет, если это обоюдное согласие, нежели придется выслушивать в свой адрес кучу нелестных слов как о своем характере, так и о себе в целом.
– А как же Василиса? Вы всегда проводили праздники вместе.
Ухмыляюсь. Нашел, чем аргументировать.
– Ну, все когда-то меняется, – отвечаю ему, и отец кидает через плечо быстрый взгляд.
– Кто она?
Наконец-то дошли до самого интересного.
– Не важно, пап, я просто хочу остаться на праздники в интернате, можно?
Подробности ему пока не стоит знать, потому что я сам еще ничего не знаю, потому что сам в растерянности от того, что творится внутри. Я просто очень хочу увидеть Снежинку, хочу поговорить, пообщаться, и то, что она не берет трубку и совсем не отвечает на мои попытки хоть как-то связаться с ней, сводит меня с ума. Хорошо хоть пацаны там есть, а так бы уже давно сбежал из дома.