Я проснулся в кровати. Глаза открывать не хотелось, и пару минут я лежал, вслушиваясь в тишину. Судя по всему, я находился в своей комнате. Каждый вдох отдавался лёгкой болью в груди. Сквозь приоткрытое окно задувал свежий ветерок и доносился детский гомон.
«Алис, всё плохо? Сколько осталось?»
Десять дней, Арчи.
Десять дней. Всего через десять дней я умру, если не подыщу подходящую жертву. Я усмехнулся. До чего же судьба любит меня бить. Я уже упал, а она допинывает меня ногами.
Я прикоснулся к своей груди, осторожно пощупал опухоль. Ну, не один я страдалец. Прошлому хозяину тела досталось сильнее, чем мне. Воспоминания вернулись полностью, и сейчас я чётко помнил тот день, когда мне вырезали ребро. Старуха, скальпель. Мачеха, которую Арчи считал мамой, и родной сын у неё на руках — Артём.
Я сжал зубы. В горле встал ком. Безжалостно. Бесчеловечно. Люди так не поступают. Я открыл глаза и проморгался, привыкая к свету. Заскрипела дверь, и в комнату вошла Ната. Глаза у неё были на мокром месте, а губы снова искусаны.
— Как ты? — с хрипотцой в голосе спросила она и присела на край кровати.
— Пока живой, — невесело усмехнулся я.
— Витя сказал, что распространение скверны ускорилось, она пожирает твои лёгкие быстрее, чем раньше. Тебе осталось чуть больше недели, — Ната прерывисто вздохнула и погладила меня по волосам дрожащей рукой.
— Выживу. В прошлый раз же выжил. Выживу и в этот.
Ната не ответила. Некоторое время мы молчали, слушая крики детворы.
— Ты что-то вспомнил? — тихо спросила Ната. — Перед тем как потерять сознание ты спросил о родовой кости Драгиных. Ты что-то вспомнил?
Я задумался. Что ей ответить? Не хочу, чтобы из-за меня пострадали другие люди. А если Ната решит отомстить?
— Просто лёгкие не вовремя заболели.
Ната прикусила нижнюю губу, а затем сдавленно пробормотала:
— Луиза не могла так поступить. Даже ради будущего своего ребёнка она не могла поступить настолько бесчеловечно.
По её щекам потекли слёзы.
— Ты знала мою мачеху? — спросил я.
— А? Да. Знала. Мы были подругами. У нас обеих родовая кость, мы считались гениями своих кланов.
— А сейчас?
— А сейчас она меня ненавидит, — горько улыбнулась Ната. — И я не понимаю почему. Но я знала её. Она бы не поступила так с невинным ребёнком…
— Разве сейчас не время тренировки? — я скосил глаза на окно. На улице было утро.
— Ты себя видел? — хмыкнула Ната и нежно провела ладонью по моим волосам. — Кожа да кости. Сегодня отдохни, а завтра, если твоё состояние улучшится, продолжим.