– Ты произвела неизгладимое впечатление на моих родственников и их друзей.
– Мечтала всю жизнь. – Зевнула я в руку. – Помаду с лица сотри.
– Ревнуешь?
Я вытаращила глаза: так это он меня ловил на эмоции? Тю…Вроде большой, а так мелко…
– Не хочу, чтобы ребята подумали, что это я тебя целовала.
– Почему?
– Сережке будет неприятно. А его чувства, мысли и доверие для меня много значат. Понимаешь, мой сын для меня важен. Он никогда не говорил мне злых и обидных слов. Не поступал так, что мне было больно. Я люблю его, а он – меня. Мы – семья. Знаешь, что это такое? – Меня понесло. – Это не возвеличивание под шаманский бубен одного конкретного человека, а уважение, служение друг другу. Это не цветы раз в месяц и ресторан по выходным. Это радость общения, единство увлечений и взаимопомощь. Извини, – я покосилась на выезжающего со двора мужчину, – наверное, тебе эти термины незнакомы.
– Возьми в бардачке салфетки и вытри мне лицо. – Попросил он.
Я вздохнула: ну и зачем я это сказала? Да, этот человек при первой просьбе поспешит на помощь брату, все сделает, чтобы его мать была счастлива, хоть стиль жизни Виолочки его, по-видимому, раздражает. А я просто служащая в конторе его брата. Да к тому же – женщина. Короче, ниже только плинтус. Хотя, нет. Он выше.
Я достала салфетки и, вытащив одну из них, протянула Борису.
– Вытри сам. Мне неудобно.
Он обтер лицо. Не переезжая Садовое Кольцо, мы свернули направо и потерялись в узком проезде где-то за Смоленским пассажем.
– Это моя бывшая жена. – Неожиданно сказал он. – Не думал, что когда-либо снова ее увижу.
– Но раз мать твоей жены вхожа в ваш дом, почему бы и ей не появиться у вас? К тому же, она наверняка знала, что ты этой ночью навестишь мать. Поэтому можно сделать вывод: она чего-то от тебя хотела.
– Да. – Он задумался. – Хотела.
Немного покрутившись, мы въехали в очередной дворик и остановились. Сквозь проезд между домами светила фонарями празднично украшенная улица. По ней шли люди. Только в нашем дворике было темно и тихо.
Я посмотрела на окна домов. В них не было света. И перевела взгляд на Бориса. Он сложил руки на коленях и задумчиво глядел в одну точку. Но, поймав мой взгляд, выпрямился и посмотрел на меня.
– Еще раз извини. Но, раз так получилось, мне надо было разобраться в ситуации. Если бы я с ней не поговорил при всех, она могла бы насочинять все, что угодно.
– Не надо, Борь. Это – твоя жизнь, и ты волен делать с ней все, что хочешь.
– Да. – Он выключил зажигание. – Ты права. Это – моя жизнь.
И достав телефон, он набрал номер и поставил на громкую связь.