А что касается брата, то и он личность выдающаяся, у нас в семье по-другому и быть не могло. Он полная моя противоположность: внешне похож на отца, а характер мамин. Двухметровый мужик с лицом кирпичом, вечно витающий в облаках – то еще зрелище. Из комнаты брат выползал крайне редко, что раньше вызывало много вопросов. Когда-то давно Ромка предположил, что братец просто зависим от компьютерных игр, что сейчас в общем-то часто встречающийся недуг, но нет: опытным путем (установив камеру) мы доказали, что Март лежит на кровати и пялится в потолок, компьютер его мало интересует. Это было жутко, больше мы за братом не следили, дабы поберечь свои же нервы. Хотя, позже я поняла, что брат догадался о слежке и разыграл нас Ромкой. А на деле Март у нас компьютерный гений с тяжелой формой агорафобии – это такой недуг, не позволяющий покидать уютные четыре стены.
Выглядел Март как немытый бомж сколько себя помню. Даже в детстве он умудрялся быть не очаровательным ребенком, а странным непромытым затворником. Отец несколько раз отправлял его к психологу, после того, как нашел у него в комнате книги с весьма странными названиями, что-то типа: «Как из человека превратиться в растение», но ничего не выгорело: Марта так и не удалось выкурить из дома.
– Он у меня особенный мальчик. Мой Март, – любила повторять мама. Подозреваю, так она намекала на полную его неадекватность.
У меня ушло много лет, чтобы примириться с таким братом. Его болезнь я считала обычной ленью и, как личность весьма активную и сидеть в четырех стенах неспособную, меня жутко раздражала неподвижность Марта. Мы постоянно ругались и едва выносили друг друга. Сейчас же я находила Марта… не самым плохим. Временами он мне даже нравился, но это скорее из-за привычки, столько лет глаза мозолил. И ругаться с ним весело, в честь старых добрых времен, развлечение у нас такое.
Подводя итог – к семейному ужину стоило подготовиться. А конкретно сегодняшнее торжество омрачалось еще и неудачным ограблением в присутствии папули. И Макара Березина, чтоб ему неладно было… впрочем, это не значит, что ужин не пройдет весело.
Предчувствуя что-то этакое, я готовилась с упоением и так разошлась, что даже почти не опоздала. Час – это ерунда. Тем более, папины уловки мне знакомы: он сказал, ужин в шесть, а значит, раньше восьми не начнется.
Я загнала Ауди на территорию дома, эффектно припарковалась на своем месте. Жаль, тут нет красной дорожки, ведущей к дому, и снующих вокруг репортеров, вспышек камеры… да чего уж там, на улице никого не оказалось. Видимо, встречать меня семья не собирается.