Сработало. Он будто лбом в стену врезался, сразу поджал губы, закрылся.
– Нет.
– Тогда адьёс, мучачос!
– Погоди! – окликнул он меня уже в спину. – Тебя тётка-то та нашла?
– Какая ещё тётка?
– Не знаю, мать одна дома была. Говорит, спрашивали Люду.
– Ну и? Мало Люд что ли? Причём тут я, тем более у вас дома?
– Я тоже так думаю, но мама дала ей твой адрес.
– Клёво. Просто зашибись! Паспортные данные вам свои не оставить, чтобы тоже можно было разбазаривать кому ни…
– Ты не слышишь меня? – зло зашипел Лёшка. – Мать одна дома была! Она сейчас как ребёнок, больше одной мысли удержать не может. Для неё Люда – это ты! Без вариантов. А это дорогого стоит, чтобы ты понимала!
– Извини, Лёш, я… – мне стало неловко. – А что… что за тётка-то хоть? Не из милиции, надеюсь?
Но вымученная шутка не сработала. Лёшка смерил меня раздражённым взглядом и, уходя, буркнул:
– Понятия не имею. То ли Барская, то ли Боярская… Ещё в позапрошлое воскресенье.
А на следующий день, часов около десяти утра, Боярская заявилась в общагу.
Обхватив себя руками, она в нерешительности замерла на распутье коридора, как раз напротив кухни, словно там, на покосившейся двери, было написано что-то вроде: «В левое крыло пойдёшь – навеки провоняешь. В правое пойдёшь – наступишь в ссаки»
Я в это время дежурила по сортиру и как раз бежала к себе в комнату за бутылкой белизны и дополнительной тряпкой.
Встали как вкопанные, смотрим друг на друга, и хрен его знает, что делать – то ли глушить её сходу, то ли удирать со всех ног. Я ведь всю эту ночь не спала, гадая, насколько сильно Денис ненавидит, когда ему брешут, и что делает с теми, кто всё-таки посмел…
– Ты не против, если мы поговорим на улице? Здесь… – Боярская пошевелила пальчиками, подбирая нужные слова, – воздух спёртый. – И, не дожидаясь ответа, ринулась к выходу.
Она ждала меня возле ауди цвета шампанского, периодически понюхивая воротник шубы.
– Ты… – окинула меня удивлённым взглядом, растерянно оглянулась на общагу, снова на меня. – Ладно, садись! – кивнула на машину.
И только тут я вспомнила, что на улице зима вообще-то, а я с коротким рукавом…
Сначала молчали. Она теребила перстень и всё ныряла носом в мех, а я просто боялась шевелиться, потому, что от меня явно несло хлоркой и жареным минтаем.
– Нет, вообще я тебя понимаю, конечно. Признаться любовнику что живёшь в этом гадюшнике, наверное сложно, но… – Ольга побарабанила пальцами по рулю, оплетённому золотистой кожей. – Мозги у тебя есть? А что если бы он сам поехал за тобой на Ленина?
– С какой стати? Мы с ним договорились встретиться на нейтральной территории. А он не пришёл, между прочим!