В нескольких милях от них земля превратилась в черное поблескивающее море. Оно простиралось насколько хватало глаз, до самого горизонта. Из дурно пахнущей жижи торчали остовы сгнивших нефтяных вышек, гусаки заржавевших «качалок», какие-то машины, механизмы, покрытые загустевшими смоляными соплями.
Перечеркивая наискось жуткий пейзаж с севера на юг, от западных отрогов Скайскрепера к самому Оушену тянулись покосившиеся фермы высоковольтной линии. Часть из них давно рухнула, оставив после себя торчащие из нефти обломки, часть все еще стояла, напоминая железные зубы какого-то чудовища. Книжник смотрел и не мог оторвать глаз от этого страшного и завораживающего зрелища.
– Тим! – позвала Сибилла. – Тим! Ты слышишь?
– Что?
Он оглянулся.
Локомотив почти остановился. Машина больше не пыхтела, вода кончилась, пар больше не толкал поршень, и паровоз преодолевал последние ярды пути уже по инерции.
– Приехали… – Бегун откашлялся и сплюнул в черную угольную пыль. – Ну, и где мы теперь?
– Мы на побережье, – сказал Книжник, глядя на спутников сверху вниз. – Ойлбэй в нескольких милях от нас. Там.
Он показал рукой.
– И у меня есть плохая новость…
– Что? Есть еще хуже? – спросила Сибилла.
– Давай-ка я объясню… Есть такая штука, из которой делали горючку… Такую, как мы используем для «зажигалок». Эта штука называется нефть. Она черная, липкая, ее тоже можно поджечь…
– И? – поднял обгоревшие брови Бегун.
– Впереди все залито нефтью, – пояснил Тим. – До горизонта. Похоже, она просто бьет из земли. Ее там много. По щиколотку или по пояс, я не знаю. Думаю, может быть и так, и так. Но там не проехать и не пройти…
– Зашибись, – фыркнул Бегун. – А если с головой? Я уж думал дальше тележкой или пешедралом, а нам плыть…
Тим пожал плечами.
– Шутить будем потом. С поездом все. Пересаживаемся на дрезину и дотянем, куда сможем.
– А куда нам надо дотянуть? – осведомилась Сибилла.
– И этого не знаю, – сказал Книжник честно.
Ему было очень стыдно, хотя в происходящем не было его вины. Он совершенно не понимал, что делать дальше, хотя должен был понимать и знать! На него полагались. К нему прислушивались! Он просто обязан был сохранить лицо!
– Пока не знаю, – повторил он, доставая из рюкзака потрепанный грязный атлас. – Но мы разберемся. Мы обязательно во всем разберемся!
Сказать всегда легче, чем сделать.
Книжник сориентировался по карте, они благополучно пересели на дрезину, натянули на себя защитные костюмы, в которых Книжник и Шепелявый пересекали Горячие Земли. Сибилле достался ненадеванный запасной, который был ей велик. Впрочем, любой костюм был бы ей велик, а в этом отлично поместился бэбик, примотанный к материнской груди широким куском ткани. Шлемы они не надевали, в этом не было никакого смысла. К вони всегда можно притерпеться, а вот выжить в шлеме на обжигающем солнце – не всегда. Тележка с трудом преодолевала каждый ярд по Рейле, затопленной липкой черной жижей. До Оушена действительно было рукой подать, но одолеть последние несколько миль пути оказалось сложнее, чем добраться сюда из Парка.