Марианна, опасаясь, что обмен любезностями может стоить Робину последних сил, приказала ратникам помочь раненому гостю подняться по лестнице и преодолеть галерею. Там Марианна отпустила их, непререкаемым тоном отправив обратно во двор, и сама подставила Робину плечо. Полностью доверяя своим ратникам, она все же хотела, чтобы как можно меньше обитателей Фледстана знало, где она устроит лорда Шервуда. Шаг за шагом они медленно добрались до покоев Марианны, где ей навстречу бросилась Клэренс, сама не своя от тревоги и бессонной ночи.
– Марианна, что с тобой приключилось?! Я так волновалась за тебя!
Но, увидев рядом с Марианной привалившегося к стене Робина, Клэренс замерла как вкопанная, прижав ладонь к губам и не сводя с лорда Шервуда огромных испуганных глаз.
Бросив в ее сторону усталый взгляд, Робин еле слышно сказал:
– Все в порядке, Клэр. Помоги мне лечь.
Клэренс молча кивнула и, подхватив Робина под другую руку, помогла Марианне довести его до небольшой комнаты, примыкавшей к спальне. Девушки уложили Робина на широкую низкую кушетку, он вытянулся на ней, устраиваясь удобнее, и закрыл глаза.
Марианна пристально посмотрела на Клэренс: подругу от волнения била крупная дрожь. Она не могла отвести глаз от Робина, непрерывно поправляла пряди его коротких волос, отводя их от лица, а потом внезапно прильнула к его виску быстрым поцелуем.
– Клэр, приди в себя, – негромко посоветовала Марианна и повысила голос, заметив, что Клэренс ее не слышит. – Я принесу воду, лекарства и корпию для перевязки, а ты зажги свечи – я ничего не вижу.
Марианна принесла большой ларец, в котором хранила приготовленные ею лекарственные настойки и мази, а потом кувшин с чистой водой. Опустившись возле кушетки на колени, она с помощью Клэренс принялась раздевать Робина. Пропитанную кровью рясу она просто разрезала ножом, так же поступила и с курткой и стала осторожно, промокая водой, отлеплять от краев нанесенного клинком пореза засохшую от крови рубашку. Ее пальцы сделали резкое движение, и Марианна замерла, испугавшись, что причинила Робину боль. Не открывая глаз, он улыбнулся и ободряюще сжал ее запястье. Осмотрев рану, Марианна к своему облегчению нашла ее не опасной, если бы не слишком большая кровопотеря. Как и говорил Робин, меч только рассек мышцы, не проникнув глубже, и она удивилась точности, с которой он определил тяжесть раны, не видя ее, только чувствуя. Впрочем, судя по шрамам на его теле, будучи воином, Робин как на собственном, так и на чужом опыте мог изучить все виды ранений – от легкого до тяжелого.