– Не могу перестать удивляться! – прошептала она, гладя кончиками пальцев его лицо, когда он лежал, придавив ее собой, отдыхая после близости.
– Чему? – не открывая глаз, прошептал он в ответ, ловя ее пальцы губами.
– Как тебе удалось бродить со мной по лесу столько ночей и просто держать меня за руку?
Он тихо рассмеялся, приоткрыл глаза и посмотрел на нее бесконечно любящим взглядом.
– Я постоянно твердил в уме: терпение – добродетель. Только тем и спасался.
Не размыкая объятий, они целовались, разговаривали, смеялись, потом опять начинали целоваться, и он вновь привлекал ее к себе. В этом блаженном слиянии душ и тел прошла их вторая совместная ночь.
– Сердце мое! – шептал он, когда они все-таки не смогли больше противиться усталости и сну. – Если бы ты знала, как я счастлив обнимать тебя, зная, что это действительно ты, а не очередной обман воображения!
Их разбудило негромкое деликатное покашливание. Открыв глаза, Марианна увидела Эллен, которая стояла возле кровати и смотрела на них. Залившись румянцем, она попыталась подняться, но не сумела высвободиться из объятий Робина, руки которого тут же налились стальной силой и сковали ее. Он тоже проснулся – по его ресницам пробежал трепет, открыв сонную синь глаз.
– Извини, что мы вновь вторглись без приглашения, – хрипловатым от сна голосом сказал Робин, одновременно успокаивая Марианну ласковым поглаживанием по плечу, – я самонадеянно решил, что ты не рассердишься.
– Я бы рассердилась, если бы ты подумал иначе, – вздохнула Эллен, сопроводив ответ неожиданно грустной улыбкой, и предупредила, бросив взгляд в окно: – Скоро рассвет.
– Значит, мне пора возвращаться! – окончательно проснувшись, сказала Марианна, не заметив, как при этих словах обнимавшая ее рука Робина вздрогнула.
Эллен удивленно приподняла брови и многозначительно посмотрела на Робина. Он ответил ей мимолетным раздраженным движением брови и, поцеловав Марианну в лоб, стал одеваться, не смущаясь присутствием Эллен.
– Вилл искал тебя, – заметила Эллен, уйдя на другую половину дома и гремя посудой. – Он сетовал, что ты слишком увлекся в ущерб собственным обязанностям. Кажется, у него к тебе какое-то срочное дело, и…
– Хорошо! – не дослушал ее Робин и насмешливо фыркнул: – Остальное можешь не передавать – он сам мне все выскажет. Ты готова?
Его последний вопрос был обращен к Марианне, которая в ответ молча склонила голову. Она вдруг почувствовала ревность, едва Эллен заговорила о делах лорда Шервуда. Эта часть жизни Робина оставалась для Марианны неведомой в отличие от Эллен, которая, как уже поняла Марианна, давно знала Робина и, конечно, была хорошо осведомлена об укладе жизни Шервуда.