Он молчал, не мешая ей продолжать, а она говорила тем же чеканным, безжалостным к самой себе голосом:
– Оплакивать себя тоже нет смысла. Если бы я осталась в Шервуде сразу после нашей первой ночи, ушла с тобой, когда ты звал меня во Фледстане, послушалась тебя и не вернулась во Фледстан из-за глупой детской настойчивости, со мной ничего бы не произошло. Я трижды ослушалась тебя, каждый раз поддавшись собственной слабости, вот и поплатилась. Боги не прощают слабость, если она рождена страхом. Я хотела быть с тобой и медлила из страха перед будущим, из страха оставить привычную жизнь. Так что меня постигла справедливая кара.
– Что ты говоришь! Ты сама себя слышишь? – выдохнул Робин и, уткнувшись лицом в ладони, покачал головой. – Ты обвиняешь себя в объяснимой нерешительности, называя ее малодушием? То, что с тобой сделали, ты считаешь справедливым? Мэриан, не было никакой кары богов! Вокруг тебя сплели заговор, в который угодили все мы – и твой отец, и ты, и я. Чужая злая воля – в ней ты увидела высший промысел?
Он посмотрел на Марианну, и та, не выдержав его взгляда, опустила глаза.
– Неважно, Робин, высший ли промысел или людская воля. Отец Тук как-то сказал мне: чтобы оказаться в Шервуде, надо пройти через страдания. Надеюсь, что я эту цену уплатила. Вытащив меня из омута, ты велел мне искать, что может заставить меня снова захотеть жить. Я долго думала…
– И нашла, – закончил за нее Робин, не спуская с Марианны внимательных глаз. – И что же?
– Я хочу быть твоим стрелком, – ответила Марианна и, заметив откровенное удивление в глазах Робина, повторила: – Да, я хочу стать вольным стрелком и воевать наравне с вами, под твоим началом.
Робин еле слышно рассмеялся, чем вывел Марианну из себя.
– Перестань смеяться! То, о чем я прошу, в твоей власти, и у тебя нет причин отказывать мне!
Робин поднялся и медленно прошелся по дому, сложив руки на груди.
– Ну, у меня множество причин, чтобы отказать тебе. Прости, но ты не понимаешь, о чем просишь. Ты – женщина, ратная жизнь тебе просто не по плечу!
– Испытай меня, – мгновенно предложила она.
– Сначала скажи, что тобой движет. Месть? Но и Роджер Лончем, и Гай Гисборн – оба сейчас в Лондоне. Ты не сможешь до них добраться.
– Мне нет до них дела, – презрительно пожала плечами Марианна. – Ты хотел, чтобы я жила? Я хочу воевать, чтобы жить. Теперь слово за тобой.
Он посмотрел на нее оценивающим взглядом, потом, решившись, вынул из ножен меч.
– Хорошо, идем! Посмотрим, на что ты способна.
Они вышли из дома. Робин отыскал взглядом ровную площадку и кивнул на нее Марианне, отдал ей меч, а сам достал из-за пояса нож.