- Я совершенно не выношу этого типа, - поведала она мне, - это старая свинья. Каждый раз, когда ему удается прижать меня в темном углу, он забавляется тем, что заставляет исчезать различные вещи, которые он потом находит в моем лифчике или под моими подвязками.
Я улыбнулся.
- Разумная хитрость, - одобрил я. - Нужно будет как-нибудь и мне поупражняться в этих манипуляциях. Мне кажется, что у меня это отлично выйдет.
Мы устроились за небольшим столиком, и воспитательница слонов сразу же сунула свои ноги между моими.
- Вы очень таинственный человек, - сказала она.
- Почему, дорогое сокровище?
- Просто так, - ответила она, приняв независимый вид.
Я не очень-то люблю такие разговоры и поэтому попросил у официанта газету.
- Дневную? - спросил он меня по-итальянски.
Он появился со специальным выпуском воскресной газеты.
Я уже собирался отложить газету в сторону, когда увидел эти заголовки, и стал интересоваться только этой страницей. Два заголовка пылали на ней, как на афише:
УБИЙЦА ИЗ ЦИРКА НАНОСИТ ДВОЙНОЙ УДАР
СЕГОДНЯ НОЧЬЮ ОГРАБЛЕН МУЗЕЙ БЛЕКОРАДЖИ
Тут, мои ангелочки, я набросился на сообщение. Я прочитал:
"Гастролеры похитили картину Рафаэля, представляющую Франциска I. Одно из лучших полотен мастера после "Эмери"..."
В сущности, в заметке совершенно отсутствует объяснение, каким образом грабитель проник в музей. Кража была обнаружена в три часа утра хранителем музея, синьором Туттикуанти, у которого в этот день гостили немцы, которым он хотел дать полюбоваться Рафаэлем.
Мимоходом заметим, что дело идет о белой эпохе и что белые Рафаэли особенно редки. Благодаря этому ночному визиту синьор Туттикуанти и обнаружил кражу. Он тотчас же вызвал стражу. Было произведено расследование, но безрезультатно. Накануне, в восемнадцать часов, полотно было на месте, в галерее, а в три часа его уже не было. Вот и все.
В заключение редактор газеты заметил, что в этом похищении замешан мифический Арсен Люпен Музеев, который недавно действовал во Франции.
Я лично был с ним вполне согласен.
Мисс Мугуэт после того, как прочла газету через мое плечо, сказала, что ее больше интересовало убийство, и это было совершенно естественно.
- Вам тоже кажется, что убийца принадлежит к персоналу цирка, как это думает полиция? - спросила она.
- Возможно, - ответил я.
И я продолжал читать статью про убийство. Меня особенно интересовал конец. Редактор закончил так: "Наши сердца сжимаются при мысли, что такие замечательные артисты, которым мы еще вчера аплодировали, вычеркнуты из списка живых".
В задумчивости я отодвинул газету.