Но для этого нужно было вывезти картины и сохранить свою жизнь, которую его начальство решило принести в жертву, на алтарь Третьего рейха. Дезертировать, то есть, позорно бежать, прихватив с собой картины, было практически не реально. Его бы схватили и расстреляли. Итог один – смерть, но, в этом случае, уже не почетная смерть героя, а позорная смерть предателя. Выхода не было. И тогда он решился на последний отчаянный шаг, он обратился к Отто фон Краусу, который в свое время дал ему гарантии безопасности.
– Выслушав внимательно Генриха, Отто ответил:
– Те гарантии, которые я Вам дал, – выполнены. Я имел ввиду, как Вы сами понимаете, что никто никогда не узнает о том, какую информацию Вы мне передали. Слово свое я сдержал. Остальное уже от меня не зависит, я не обещал избавить Вас от того, что требует от Вас долг офицера, до последней капли крови защищать интересы Рейха.
Генрих сник. Последняя надежда растаяла, как весенний снег.
– Но, – продолжал Отто, – честь русского офицера не позволяет мне бросить Вас, своего друга, на произвол судьбы.
– Вы? Русский офицер? – с дрожью в голосе и надеждой произнес Генрих.
– Да, я русский офицер. А почему Вас это так удивляет? Я не делаю из этого секрета. Мои предки из древнего рода фон Краусов прибыли в Россию еще при царе Петре, и, по семейной традиции, служили в армии, я сам служил в разведке Генерального штаба русской армии, а после революции воевал против большевиков под знаменами барона Врангеля, который, кстати говоря, тоже был немцем. Я покинул Севастополь с последним кораблем, уходящим в Стамбул. Так вот, Генрих, я не могу оставить Вас в беде. Я добился того, чтобы Вас, как ценного специалиста «Ананербе», внесли в список нашей тайной организации ОДЕССА>29. Вас вывезут в Северную Италию, оттуда в Грецию, потом морем переправят в Аргентину.
Отто лукавил, честь офицера не обязывала его спасать этого палача, инквизитора, нацистского преступника, и он с удовольствием пустил бы ему пулю в лоб, но вынужден был спасать его шкуру от справедливого возмездия. Руководствовался он иными соображениями. Он опасался, что Гофман все же умудрится вывезти картины, минуя все опасности на своем пути, либо сгинет вместе с полотнами, содержащими бесценную информацию. Безопаснее было переправить его в Аргентину, подальше от того места, где спрятаны рукописи.
Генрих уже открыл было рот, чтобы выразить Отто свою благодарность, но тот жестом остановил его.
– Не стоит благодарить. Помните, я давал Вам гарантии безопасности, только при условии, если Вы, со своей стороны, не натворите глупостей?