– Исполнилось все, что было Богом начертано! Вот тот, кто принесет славу Израилю, кто поведет народ его к истине, кто понесет свет просвещения язычникам и всем народам земли. Теперь Господь отпустит меня с миром, я сделал все что должен был, и теперь спокойно могу отойти в мир иной.
Он вернул младенца матери, склонив перед ней голову.
В тот же день Иосиф и Мириам с младенцем вернулись в Вифлеем, зарегистрировались у чиновника что вел перепись населения, и отправились в свое родное селение, называемое Назаретом.
Гаральд, Жак и Жульен пошли туда, где, по словам рыцарей, был только обрыв, не каждый мог заметить узкую тропу, идущую вдоль обрыва, она терялась из виду сразу же за поворотом. Тропа, обогнув утес, уходила вверх и становилась менее опасной, постепенно отдаляясь от обрыва. Кто и когда проложил эту тропу – неизвестно, ни Гаральд, ни Жак, ни Жульен, ни прочие местные жители об этой тропе ничего не знали, и лишь старик-отшельник знал все тайные тропы этих гор, проложенные, возможно, и не людьми, а то ли дикими зверями, то ли некими таинственными существами, населяющими горы и леса, вызывающими ужас у путников, которым когда-либо доводилось с ними встречаться или слышать их зловещие голоса.
Они ушли уже достаточно далеко от того места, где их преследователи свернули на ложный путь, опасность, которой, казалось, был пропитан воздух, уже не ощущалась так остро, и красота природы, свежее дыхание ветра, голоса птиц – сулили покой. Тропа была уже достаточно безопасна для верховой езды, она серпантином поднималась меж высоких сосен, минуя скалы, поросшие серым лишайником и мхом, выступающие из пологости склона, местами нависающие над тропой. На пути лежала лесная поляна, покрытая пятнами солнечного света, прорвавшегося сквозь густые кроны деревьев, на поляне стайка куропаток щипала траву. Жульен обогнал ехавшего впереди Гаральда и подал ему знак рукой остановиться. Он вскинул лук, вытащил из колчана две стрелы, послал их одна за другой в стаю куропаток, куропатки взлетели, наполняя воздух хлопаньем крыльев, но две из них остались на земле. Жульен спрыгнул с лошади, поднял добычу и, привязывая ее за лапы к седлу, сказал:
– Солнце уже клонится к закату, нужно подумать об ужине, эти жирные куропатки придутся как нельзя кстати.
– А ты неплохо владеешь луком! – воскликнул Гаральд. – Если бы не видел тебя на нашей кухне, никогда бы не подумал, что ты можешь быть поваром!
– А что Вы скажете, мессир, когда я приготовлю из этих прелестных птиц замечательный ужин? Всю дичь, которою я подавал к графскому столу, я добывал сам, я никому не доверял это дело. Только настоящий повар знает, какая дичь может украсить стол, я стреляю из лука без промаха. Конечно, лук и стрелы – это не для дворян, это оружие простого мужлана, для дворянина не благородно всадить в противника стрелу, гораздо благороднее перерубить его мечом, батюшка Ваш никогда не брал лук в руки, да и Вы, мессир, никогда не упражнялись в стрельбе.