– Так, милая моя, – строго сказала баба Феня, – не принуждай меня думать, что я ошиблась на твой счет. Тебя Боженька таким сильным даром наделил, а ты им пользоваться не умеешь. Ну, ничего, обучу я тебя, не бойся. Идем. Семенович уже поди ждет нас. Кобыла у него старая, несет не быстро. А на дворе не лето. Простудиться не мудрено. Как приедем, отвара тебе заварю надобного.
– А куда мы приедем? Название есть у того места?
– Увидишь. Сказки русские знаешь? Те, в которых про лесных кикимор и бабу Ягу говорится? Вот в лес мы и едем. Есть там у меня местечко одно, когда-то там жила одна настоящая колдунья. Пока не сгубили ее. Но место осталось ненайденным, лес, знаешь ли, вокруг дремучий. И говорю же тебе, что живу я там не одна, не думай. Таких, Ягарья, как мы с тобой, не мало, вот только скрываются многие. А чего ж им не скрываться? Опасно порой свои умения показывать перед людом. Но ты, барышня милая, не бойся. Коль научишься правильно управлять тем, что умеешь, все тебе подвластно будет. К тому же ты, я думаю, девка не глупая, грамоте обучена, поди. Вот ежели сможешь объединить дар, мамкой в тебя заложенный с тем, чему батька твой тебя обучил, то равных тебе не будет. А вот и Семенович.
Подошли они к телеге большой. Мужичек, лет сорока, помог им взобраться туда, с интересом разглядывая молодую барыню.
– Чего это ты, Филипповна, такую особу в дебри свои везешь? – спросил он.
– Держи, что тебе причитается, да помалкивай, – ответила баба Феня, сунув плату в руку извозчика. – Кого тебе возить-то еще, как ни меня? А будешь много спрашивать да нос свой длинный совать, куда не следует, останешься без лишней копейки.
– Да мне все равно, кого ты к себе тащишь, – ответил Семенович, – лишь бы не против своей воли девка ехала.
– Она тебе не девка, – строго сказала Филипповна, – барыня перед тобой, из столицы пожаловала. Вот только, ты меня знаешь, Семенович, я ж сегодня добрая, а завтра могу и навредить. Повторяю тебе: не суй нос не в свое дело!
Махнул мужик рукой на бабку, сплюнул себе в ноги да поехал. Долго они ехали, останавливались редко. Филипповна девушку укрыла одеялом теплым, сама в шаль укуталась.
– Не захвораете? – спросила Ягарья.
– Как захвораю, так и излечусь, – ответила бабка. – Меня матушка моя в свое время крепким здоровьем наградила. Чего ж тебе, барышне знатных кровей, не прижилось в столице то? Не спеши мне отвечать. Я ответ знаю. Отвечай сама себе. Знаю, что бабка у тебя злая, знаю, что матушка твоя душу Богу отдала. Вот только подумай, всякая ли девица твоих годов бросилась бы в тьму такую ехать из града столичного, из роскоши да из удобств? Сватать тебя не с кем тут будет, книжек мы не имеем, потому что и читать не все-то могут. В глухом лесу грамота не сильно службу сослужит, а со зверями лесными мы и без языков нерусских говорить можем. Подумай, барыня, подумай хорошенько…