– Я же не знал, что меня украли, не знал, что меня ищут. Я думал, что меня бросили. Естественно, я винил в этом себя. Я искал в себе изъяны. И находил – я был толстым, потому что постоянно хотел есть и перебивал чувство голода при любой возможности, я рыжий, веснушки на лице, нос не такой, уши, всё не такое!
Вера снова и снова переживала его детские страдания. Она стояла у окна, погружённая в свои мысли, тёрла стакан, тёрла с таким усилием, что порезалась о тупой край стакана и заметила это, только когда кровь капнула на белую занавеску. Она вернулась к мойке и стала мыть посуду, вода и средство для мытья попадали в рану, было больно. Но мысли не переключались, голос в голове никуда не девался.
– Я точно знал, что я неправильный, не-нор-маль-ный! И все это видят и знают. Я постоянно замечал, как какая-нибудь нянечка пристально всматривается в меня, ищет недостатки, пороки. Вдруг ловит мой взгляд и торопливо отворачивается. Ей стыдно и неприятно на меня смотреть.
Вера представляла этого ребёнка, видела, как он заискивает перед взрослыми, пытаясь заслужить их любовь. Видела, как горько плачет ночами, видела синие глаза, наполненные недетской болью и одиночеством. Глаза наивного ребёнка, непонимающие, ищущие ответа на недетские вопросы. Слёзы катились градом по лицу Веры.
– И виновата в этом только я! – укоряла она себя. – Не Вадик, не мать, а я!
Тогда, двадцать шесть лет назад, они не успели привязаться к ребёнку. А она, Вера, была матерью, она носила сына под сердцем девять месяцев. Она и дети были связаны пуповиной, связаны на уровне инстинктов. Материнская любовь, как кокон, должна обволакивать и защищать детей. Поэтому вина полностью лежит на Вере, она родила и отвечала за два беспомощных существа! Собака вылизывает своё потомство и бросается на защиту даже ценой своей жизни. А Вера? Кто она после того, что сделала? Чудовище! Настоящее чудовище, если может жить с такой виной!
Вера домыла посуду, выложила её сохнуть на полотенце, не замечая, что на полотенце остаются пятна крови. Потом она застыла над раковиной, подставила руку под струю, в слив раковины убегала вода с петлями крови. Вода – петлями… Почему Вере пришло в голову слово «петля»?
– Петля, петля, – повторила Вера.
Слово заиграло, наполнилось смыслом. Вдруг стало понятно, что надо делать. Слёзы враз высохли на глазах. Петля – вот он выход из западни, в которую Вера сама себя завлекла много лет назад. Петля – выход из проклятой, мучительной жизни, решение всех проблем! Абсолютно всех! Всё так очевидно, что Вера даже счастливо засмеялась.