– Дерни за веревочку…
Меня неудержимо потянуло к двери. Захотелось колотить в нее, требуя вернуть мне черный плащ, в котором меня сюда привели. Но я не могла так поступить, потому всерьез задумалась не напялить ли на голову кан. А, может, просто сорвать с кровати покрывало и в него замотаться, лишь бы только не было так стыдно предстать перед Рансовье в подобном облачении.
Перед предателем и убийцей!
Как же сделать так, чтобы он выпил воду с моей кровью? Я снова осмотрелась. На прикроватном столике обнаружилась большая ваза с фруктами, две бутылки с вином из королевских погребов и несколько пустых кубков. В один из них я вылила воду из пузырька, а сам пузырек разбила в ванной, припрятав все осколки, кроме одного. Им полоснула ладонь. Глубоко. Чтобы Темного проняло крови нужно больше, чем для Вилса.
За рану не переживала. Один глоток из кувшина, и от нее не осталось и следа. Но как же заставить Темного пить? Уверена, он не возьмет ничего из моих рук.
Идея пришла неожиданно. Укутавшись в большой темно-синий халат, что обнаружился в ванной, я водрузила на голову кан, и постучала в дверь. Мне сразу открыли – Танелия не забыла оставить стражу снаружи.
– Мне холодно! – капризным тоном выдала я, старательно копируя интонации сестры. – Немедленно разожгите камин!
С Анаретт спорить мало кто решался, и молчаливый гвардеец, тихо вздохнув, выполнил приказ. Я не стала его благодарить. Анаретт точно бы не стала опускаться до благодарности слугам.
Как только дверь снова затворилась, я принялась бросать в огонь все поленья, что лежали в дровнице. Надеюсь, Анделар еще не скоро придет, и тут станет достаточно невыносимо к тому времени. Жаль я не припрятала немного шаранты, от ее вони ощутимо дерет глотку. Темный бы точно не выдержал и захотел пить.
После всех приготовлений, я некоторое время задумчиво наблюдала за пляшущим пламенем, все глубже погружаясь в воспоминания.
Отец. Держит меня на руках и щекочет, я хохочу и пытаюсь вывернуться. Мне примерно лет шесть, и я еще не слишком придаю значения недовольному выражению на лице тетки. Она кривит губы и выходит из покоев, громко хлопнув дверью. Отец тяжело вздыхает и говорит:
– Не бойся Ренни, Танелия не посмеет тебя обидеть.
Я не понимаю, что он имеет ввиду, да и завиток на стене у камина занимает мое внимание гораздо больше.
– Нет, Ренни! Не трогай это! – вздрагивает отец и отступает, но поздно.
Часть стены бесшумно проворачивается, открывая темный провал и ступени. Бенердик ставит меня на ноги и поспешно закрывает проход, затем оборачивается ко мне и прикладывает палец к губам.