Джейсон удивился, хоть и постарался не подать виду, вернулся ко мне и строго переспросил:
– Что за глупости ты говоришь?
– Вы тогда сказали, что, если я ещё хоть раз посмею влезть в ваши… тайны… то вы побьёте меня ремнём.
Явно не понимая моих намерений (а тогда я и сама толком не знала, чего добивалась), Джейсон рассеяно пожал плечами:
– Я блефовал, и только, – ответил он с напускным безразличием.
Он не намерен был продолжать этот разговор, но я знала, если отпущу его, то ни вечером, ни на следующий день он не откроется мне.
– Вы злились… очень сильно злились, – уверенно продолжала я, глядя ему в глаза (повязку он больше не носил, шрам был едва виден). – Вы скрытный и странный. Всё это время вы сторонились меня, давая понять, что я вам безразлична. Но стоило мне приблизиться к чему-то запретному, как вы вдруг изменились. Я хочу понять…
– Тебя интересует причина, по которой я вчера так себя повёл? Или почему заботился о тебе после ссоры? – холодно произнёс он, и я увидела, как он вцепился пальцами в свои колени. – Я чувствую перед тобой вину, пытаюсь её загладить. Какое ещё объяснение тебе нужно?
«Сможешь ли ты почувствовать то же, что и я, когда я так смотрю на тебя?»
– Я хочу понять, почему вы не желаете мне открыться.
Я протянула руку, желая коснуться его локтя: всего лишь невинный, нежный жест. Но супруг дёрнулся, скривив губы от недовольства, и резко встал.
– Я больше не намерен говорить об этом. Нет, молчи! Хватит, Кейт. Ты уже давно не ребёнок, и пора понять, что есть вещи из чужого прошлого, которые тебя совершенно не касаются. Разве тебя не устраивает то, как мы живём, что имеем?
Не найдя, что сказать, я опустила глаза. Как он мог говорить так грубо? И это после всего, что было ночью? Воистину, порой мужчины – эгоисты и грубияны!
Но я с грустью думала о том, что, если он снова уложит меня в свою постель, я сдамся и, возможно, даже охотней прежнего.
Джейсон ушёл, пожелав мне хорошего дня, и я осталась одна в его большой, мягкой кровати думать о том, что же будет дальше.
***
В один из самых солнечных дней октября Лора Смитт с несвойственной ей настойчивостью уговорила меня пойти на передвижную ярмарку, добравшуюся до нас издалека и основанную в самом Лионе. Я согласилась, пусть и без энтузиазма. Джейсон снова стал закрытым и строгим, и даже если бы я могла признать, что ждала его четыре ночи подряд… Это было неважно, поскольку он всё равно не пришёл.
Затаив обиду, я не разговаривала с ним за ужином, а стоило ему войти в библиотеку, как я уходила, гордо вскинув подбородок.