Словно внимая ему, в комнату вбежали шесть девушек одетых, как и Клодетт, в восточные костюмы разных цветов. Образовав круг, старательно изгибая талии, они пытались показать какой-то азиатский дансинг, изображая что-то вроде танца живота. Хотя, конечно, их движения выглядели простовато, скорее комично, чем чувственно, лишь отдаленно напоминая нечто арабское, но большего и не требовалось. Их заведение – вовсе не балетная студия. Танец решал свою задачу – позволяя клиентам рассмотреть женщин и выбрать девушку по вкусу.
Мюллер удивился – при столь малом бюджете, Клодетт удалось так живописно нарядить сотрудниц и за короткий срок подготовить довольно сложное выступление. Майор придирчиво рассматривал подобранные ею кадры. Он сделал знак. Клодетт подошла к нему, готовясь давать пояснения. Отобранные ею претендентки – довольно симпатичны – четверо около 20, две лет по 25 – в теле, хотя и не гляделись полными. Хотя инструкции не возбраняли принимать на службу их заведение девушек, начиная с 18, но рекомендовали, чтобы они были старше 20.
Одна из танцующих оказалась моложе других. Почти не отличаясь от остальных ростом, была стройней и воздушней. Ее грудь еще не обрела полную силу. Ребра и подвздошные кости ясно обозначались под кожей, хотя девица и не казалась чрезмерно тощей. Спина, имевшая ложбинку, начинавшуюся между лопатками, изящным прогибом переходила в оттянутую назад попку. На плоском животе две мышечные полоски и едва заметные квадратики, причудливо играли, когда она водила тазом. Стройные ноги выглядели еще длиннее, чем были на самом деле. Девушка почти не танцевала. Она лишь слегка водила бедрами в такт музыке, однако движения смотрелись органично и возбуждающе.
Столь молодых «дам» в своем заведении майор еще не видел. Возможно поэтому, а также вследствие вполне простительного недостатка профессионализма, он поддался малодушию и испытал странное чувство, удивившие его самого.
Барышня была настолько хороша, что, даже понимая, что перед ним всего лишь чуть более юная, чем он привык, самка, имеющая положенные ей прелести, специально предназначенные для пользования мужиками, Мюллер непроизвольно воспринял ее как некую небожительницу, спустившуюся с небес. Внезапно он ощутил себя смертным, стоявшим на коленях, в пыли, на краю дороги. Ему показалось – подняв глаза, он тем самым уже совершает святотатство, которое неминуемо будет наказано. И вот несется к нему багряный ангел в блестящих латах, и уже заносит звенящий бич, и кожа спины лопается под его ударами.
Мюллер ощутил себя мальчиком, который, увидев красивую женщину, боялся признаться, что может воспользоваться ее телом. Он поймал себя на мысли, что хочет сбежать, спрятаться, не выдержав нахлынувших на него чувств. Немалым усилием он подавил свой порыв.