В комнате повисло молчание.
– Но ведь мы не сможем смоделировать фотоны во всей их полноте! Мы о них почти ничего не знаем!
– Да и бог с ними, – ответил Кондаков – зачем моделировать черти что! Задействуем только те свойства, которые необходимы. Думаю, этого будет достаточно.
– Но в таком виде они не будут работать! – не унимался Николай.
– Почему же, коллега? – Профессор задумался, пытаясь найти аналогию, которая позволила бы объяснить его мысль программисту.
– Вот вы моделируете виртуальную вагину. Разве она «там» плохо работает?
А ведь вы не воспроизводите даже ее известные свойства. Например, взаимодействие с печенью или селезенкой, не говоря уж о сердце и мозге! У нормальных женщин, все они находятся в сложной физиологической взаимосвязи!
У ваших простипом «там» сердце есть? А мозги? Нет? И слава богу. Они и без них вам деньги прекрасно зарабатывают! Была бы вагина, да титьки побольше! Никто ведь не жалуется? На качество обслуживания?
Так и с фотонами, я думаю. Они-то уж точно не сложней ваших специфических органонов.
Кондаков замолчал, вытирая со лба пот аккуратно сложенным платочком. Николай, уже не пытаясь спорить, смотрел в пространство с видом побитой собаки.
Однако, спокойно профессору жить не дали.
– Вы хотите сказать, что собираетесь создать новый мир только для того, чтобы поместить туда очередной бордель и заработать кучу бабок! – возмутился Литератор. Незавидное положение Николая задело его самолюбие. Кондакова он уважал еще со времен учебы, но статус совладельца фирмы казался ему выше положения наемного сотрудника, пусть даже и профессора. И это требовалось показать, поставив его на место:
– Я думал о вас лучше, Павел Сергеевич!
– Видите ли, уважаемый, – профессор снял вдруг запотевшие очки и, тщательно подбирая слова, произнес:
– Что же тут плохого? Во-первых, почему бы и мне не заработать! Ведь Вы же возьмете меня в долю? Если дело выгорит, и мы понаделаем еще кучу борделей последующих порядков.
У профессора было неплохо с юмором. Он мог виртуозно интонировать свои мысли. Его ответ прозвучал в меру смиренно, словно бы он соглашался с назначенным ему статусом, но, в то же время, издевательски, обозначая реальное место Климентия в общественной иерархии.
– Кроме того, мне странно слышать упреки по поводу моего морального облика от человека, зарабатывающего эротическими измышлениями. Уж не считаете ли вы себя монополистом в этой сфере? Вынужден вас разочаровать!
Профессор, как и большинство народонаселения, так и не нашедшего свою кормушку в новом мире, уже давно был на взводе и запускался с пол оборота: