Старейшина расправил рубаху под поясом, пригладил волосы и сложил руки на животе, ожидая, когда вершники подъедут к воротам. Ждать пришлось недолго. От брода до ворот было не более двух перестрелов, так что мы едва причесаться успели.
Первым ехал широкоплечий русоголовый красавец. Ещё издали было видно, что это не рядовой гридь, не обычный воин, а муж нарочитый. Выглядел он моложе меня, и на лицо казался не грозным воеводою, а незлобивым весёлым парнем, коему по душе больше гусли звонкие да молодецкая пляска. Однако за добродушной внешностью скрывался сильный богатырь – я это сразу почувствовал. Сердце ёкнуло, а по плечам пробежался неприятный холодок, будто сам Перун нацелил на меня копьё остроконечное.
Нет, совсем не прост этот муж, совсем не прост. Он и одет иначе. Рубаха червлёной паволоки, коей особые ромейские купцы торгуют. За простую денежку такого сукна не купишь, только за злато. И на ногах не обычные поршни, сшитые из коровьей кожи, а сапоги турьи узором мелким расшитые, с мягким подъёмом и широким голенищем. Нога в таком сапоге не устанет и не вспотеет даже в самом дальнем походе. И пояс воинский, со спины тура срезанный. С первого взгляда видать, в почёте сей муж у князя Благояра. Вот он – витязь, не чета мне, изгою.
Меня он тоже почуял. На краткий миг глаза из голубых вдруг стали стальными, будто тучка на них набежала, – и вновь засияли чистым безоблачным небом. То, что из оружья у меня ничего, кроме рук, не было, его не смешало. Не в оружье дело. Иной гридь голыми руками такого натворить может, чего трое с мечами потом не разрубят – и он эту заповедь знал хорошо.
– Здравы будьте, люди честные! – первым приветствовал он нас и улыбнулся широко и открыто.
– И тебе, воевода добрый, по здорову! Да осветит взгляд Дажьбога путь твой, – тут же откликнулся Ёрш, и выступил вперёд, показывая кто городку голова.
Лицо старейшины приняло выражение почтительного радушия, а в голосе звучало уважение. Я хмыкнул: ну и плут же этот Ёрш. Узрел паволоку – и совсем по-другому петь начал. А меня, в безрукавке кожаной, едва от порога не погнал.
– Спаси тебя Боги, старейшина, за пожелание светлое, – в ответ проявил учтивость витязь. – Примешь ли под кров свой меня и дружину мою?
– Как не принять? – в ответ заулыбался Ёрш. – Такие гости мне в радость. Я и баньку про вас уже затопил!
Так вот ты про кого баньку топишь. Может, и ворота теперь предо мной затворить удумал? Добро. Впрочем, ты здесь хозяин, тебе и решать, кого в первую очередь потчевать. Только после таких слов на воеводство меня не зови!