– Ладно, я понял. Возникло недоразумение из-за нехватки информации. Плюсы ты мне перечислил, теперь давай я перескажу минусы. Их всего два. Первое – я преступник. И собираюсь продолжать свою преступную деятельность. Я ведь не успокоюсь, Доменико. Я буду уничтожать чистых. Не успокоюсь, пока они не закончатся. Ну, либо они, либо я. Вам нужен преступник в семье? И второе. Про мой манн. – Сказать или не сказать? Я до последнего сомневался. В подкорке сидела необходимость всеми силами скрывать природу своих способностей. Да и безоглядно доверять свежеобретенным родственникам… хотелось. Очень хотелось. Сам от себя не ожидал.
– И чего замолчал? – поторопил меня Доменико. – Какая-нибудь такая же детская отмазка? Давай сразу, все глупости, чтобы времени не терять.
– Ну ладно, – я решился. – Только поклянись ни с кем не делиться этой информацией. Даже с отцом, если не знаешь точно, что он никому не расскажет.
– Да что ж там такое секретное у тебя?! – удивился кузен. – Хорошо, клянусь. Давай уже, не тяни резину.
– В общем, я проклинатель. Так что похвастаться моим манном не выйдет.
Наверное, целую минуту Доменико смотрел на меня не отрываясь.
– Не думал, что ты сможешь меня так удивить, – признался, наконец, парень. – Такие вещи действительно лучше держать в секрете. Тем не менее, ни твой манн, ни твои преступления для нас препятствием не являются. Ты же, насколько я понимаю, не представляешься всем и каждому по фамилии? – На это я только кивнул. Действительно, Мою фамилию знает только старик и вот теперь Доменико. – По поводу отношения к чистым – как ты можешь заметить, в нашей семье их тоже не слишком жалуют. Да и мое здесь присутствие. К отцу уже приходили жандармы, задавали неудобные вопросы. Почему мол работники его завода, да еще во главе с его собственным сыном отказываются подчиняться законным требованиям властей?
– И что он ответил? – живо заинтересовался я.
– Да что он ответит? Что понятия не имеет, что здесь происходит, что связи со мной у него нет, но он уверен, что его сын никогда бы не стал нарушать законы республики. Если придется возвращаться в столицу, оправдаться будет тяжеловато, но пока им нечем надавить. Они сами себя загнали в ловушку – при таком отношении к бунтовщикам, у них нет ни одного свидетеля. Ни одного осведомителя. Пленных-то не берут. А тебе тем более не о чем беспокоиться. Тебя вообще пока не существует. Так что? Других аргументов против воссоединения с семьей нет?
– Других нет, – сдался я.
– Ну и отлично. Тогда будем считать этот вопрос закрытым. Вернемся к нему, когда окажемся в Милане. Тогда остается еще один небольшой вопрос.