Горничная, явно не зная, чем себя занять, подошла к столику и принялась перебирать журналы. Я откашлялась и снова предприняла попытку разговора, решив на этот раз действовать напрямик:
– Лиза, у вас что-то… с Павлом, да?
Девушка бросила на меня испуганный взгляд и тут же фальшиво принялась уверять, что я ошибаюсь.
– Тогда почему ты так отреагировала на предложение парня? – не сдавалась я.
– Я вовсе не на предложение Паши! – затараторила Лиза. – Просто я… от перца!
– От перца? – не поверила я.
– Ну да, – Лиза обрадовалась правдоподобной причине, – я в суп столько перца сыпанула, а он меня как обожжет! Вот я и… – она развела руками.
Я кивнула – что ж, совершенно ясно, что девушка не хочет говорить. Я бы тоже не доверилась совершенно незнакомому человеку. Что-то подсказывает мне, что Лизу с Павлом связывают отношения более близкие, нежели приятельские, и если так – я ей не завидую. Не знаю, как на ее месте почувствовала бы себя я, если бы вот так вел тебя Тимур.
– Перец так перец, – покладисто согласилась я, решив извлечь из нашего разговора максимум пользы. – Слушай, а ты не знаешь, почему Дарья так огорчилась, когда про своего сына рассказывала?
– Так болен он, – мгновенно позабыв о своем горе, округлила глаза девушка, – операция ему нужна, а она денег стоит!
– Ты уверена? – переспросила я, чувствуя, как колотится сердце.
– Так конечно! – воскликнула Лиза, подбегая и садясь рядом. – Только не рассказывай никому!
Я даже заверить ее в этом не успела, когда она уже продолжила:
– Рабочий день уже закончился, все по своим спальням разошлись, а я осталась полы вытирать – Людмила Игоревна велела. Вдруг слышу – плач. Ну, я и пошла на звук. Вижу – на полу Даша сидит и плачет, я-то думала, она уже домой уехала, а она вона, слезами заливается. Мы с ней не особо-то дружили, так, привет-пока, но ежели ж у человека горе, как тут не помочь? Я к ней бросилась, что ж ты ревешь, говорю. Она сначала говорить не хотела, а потом как выложит – Коленька, сын ее, болен очень, деньги на операцию нужны, а где их взять? Муж ее сразу же после рождения ребенка бросил, в Америку укатил, баксы зарабатывать, мать уже пенсионерка, денег у нее нет, а больше не к кому обратиться. Ну, я давай ее успокаивать, а она плачет и говорит – на панель пойду, но деньги сыночку достану.
– И что? – затаив дыхание, спросила я.
– А ничего, – пожала плечами Лиза, – слезы утерла и ушла, только просила никому не рассказывать.
Я тут же замотала головой, правильно истолковав вопросительный взгляд горничной:
– Я никому не скажу, – пообещала я. – А когда это точно было, можешь сказать?