— Друг мой! — вскричал он. — Это вы? Вы, которого мы, казалось, потеряли навеки!
И он протянул к нему руки, словно желая обнять.
Арджирия, как громом пораженная, упала к ногам брата. Эдзелино поднял ее и прижал к своей груди. Но перед распростертыми объятиями Орио он с отвращением отпрянул и правой рукой указал ему на дверь. Орио сделал вид, что не понял.
— Ступайте вон! — произнес Эдзелино дрожащим от возмущения голосом, уставив на него грозный взгляд.
— Уйти мне? А почему?
— Вы сами знаете. Уходите, да поскорее!
— А если я не хочу? — продолжал Орио, вновь обретя привычную дерзость.
— Так я сумею заставить вас! — вскричал Эдзелино с горьким смехом.
— Каким же образом?
— Разоблачив вас.
— Разоблачают лишь тех, кто скрывается. А что мне скрывать, синьор Эдзелино?
— Не испытывайте моего терпения. Я согласен не то, чтобы простить вас, но отпустить. Уходите и помните, что я вам запрещаю даже пытаться видеть мою сестру. Иначе — горе вам!
— Синьор, если бы такие речи вел не брат Арджирии, а любой другой человек, он бы уже искупил их своей кровью. Вам я ничего не скажу, кроме того, что ни от кого не стану выслушивать приказаний и презираю угрозы. Я уйду отсюда не из-за вас, ибо вы здесь не хозяин, а из-за вашей уважаемой тетушки: я не хочу нарушать ее покой громкой ссорой. Что до вашей сестры, то я никогда не откажусь от нее, ибо мы любим друг друга и я считаю себя достойным получить от нее счастье и способным сделать ее счастливой.
— Вы осмелитесь когда угодно и где угодно повторить то, что вы сейчас заявили?
— Да, при всех обстоятельствах.
— Тогда приходите сюда завтра со своим дядей, Франческо Морозини, и мы посмотрим, как вы ответите на обвинения, которые я вам предъявлю. Свидетелями будут только моя тетка и сестра.
Орио шагнул по направлению к Арджирии.
— До завтра! — молвила она дрожащим голосом.
Орио закусил губы и неторопливо вышел, повторив с горделивым спокойствием:
— До завтра!
— Иисусе! Господи милостивый! — вскричала синьора Меммо на пороге своей комнаты. — Я ведь услышала голос, которого, думалось мне, никогда больше не услышу! Господи! Господи! Да кого же я вижу? Племянник!.. Сынок мой! Помолиться о тебе надо? Душеньку твою мы прогневили?
Добрая синьора зашаталась, оперлась о стену, и ее в полуобморочном состоянии удержала рука Эдзелино.
— Нет, я не призрак вашего племянника. Тетушка и ты, милая сестра моя, да признайте же меня: я ваш Эдзелино. Но господи боже мой! Прежде всего ответьте мне, я даже не знаю, радоваться ли мне нашей встрече или проклинать этот день. Человек, которого я прогнал, неужто он супруг Арджирии?