– У нас нет визитной карточки, – сказала Баронесса, процокав к девяти эскизам, прикреплённым к пробковой доске. В середине было оставлено место для главного наряда. – Ещё и эта Круэлла повсюду! Мне нужны идеи! – Швырнув газету в Джеффри, Баронесса повернулась и посмотрела на Эстеллу. Эстелла нервно сглотнула. Ей было не по себе от взгляда Баронессы. – Эстелла, – сказала она, подходя к ней и вырывая блокнот у неё из рук. – Ты моя последняя надежда. Что там у тебя? – Она пролистала эскизы, останавливаясь на некоторых, морщась при виде других, хмурясь, глядя на следующие.
Эстелла наблюдала за её реакцией.
– Вы, кажется, чем-то расстроены, – заметила она.
Баронесса вскинула голову.
– Мои собаки пропали, моё ожерелье украдено, и эта Круэлла... – Она замолкла, и Эстелла наклонилась вперёд. Ей не терпелось услышать, что скажет Баронесса. Но, вместо того чтобы закончить мысль, Баронесса покачала головой. – Это шоу должно стать лучшим! – заявила она.
Разыгрывая роль услужливой помощницы, Эстелла сочувственно кивнула.
– Кажется, вас это подточило, – сказала она, пытаясь ничем не выказать своей радости. – Мне принести вам огурцов? Тонко нарезанных?
– Иди! – крикнула Баронесса, швыряя блокнот Эстелле. – Иди и поработай своими крохотными засушенными мозгами!
– Конечно, – сказала Эстелла, сдерживаясь, чтобы не выпалить, кто тут на самом деле засушенный.
Повернувшись к остальным дизайнерам, Баронесса махнула рукой в сторону рабочих столов.
– Ну а вы, – злобно сказала она, – за работу. – Не сказав больше ни слова, она развернулась и проследовала из мастерской вверх по лестнице в свой кабинет. В следующее мгновение дверь за ней захлопнулась.
Эстелла понимала, что ей следует заняться разработкой фасонов для Баронессы, но последние несколько дней вдохновили её на кое-что более грандиозное. А перерыв на обед, как-никак, был перерывом в работе, поэтому за едой она могла использовать время в собственных целях. Сгребя пакет с обедом и свой личный блокнот в охапку, Эстелла выскользнула из-за стола.
Она быстро преодолела извилистые коридоры, которые со временем стали для неё такими же знакомыми, как Берлога. Она столько часов провела в этом здании, потея и тревожась, и всё ради женщины, которая не заслуживала ни её таланта, ни её времени. Эстелла отдала бы что угодно, чтобы вернуть свою мать. Но поскольку это было невозможно, она собиралась позаботиться о следующем приемлемом варианте – убедиться в том, что смерть её мамы не была напрасной. Эстелла не доставит Баронессе удовольствия отнять последнее, что у неё есть – любовь к моде. Она воспользуется тем, что ей удалось узнать, и дверьми, которые Баронесса, сама того не желая, открыла ей, чтобы стать модельером, подобного которому Лондон (да и весь мир) ещё не видывал.