, так как он,
кроме мышления, имеет
моральные и эстетические стремления, так как способен не только понимать, но и
ощущать, желать и любить, страшиться и надеяться, страдать и наслаждаться, – все эти
стороны духовной жизни человека и человечества оказывались перед судом равнодушного мышления как нечто феноменальное, неистинное, незначительное» (выделено мной. –
А.О.) [2, с. 20].
Характеризуя целостность души, конкретность и непосредственность духовного, П.Юркевич утверждает, что «общее ощущение души, или чувства, которое мы имеем о нашем духовно-телесном бытии, дает замечать себя в сердце, так что самые незаметные смены в этом чувстве сопровождаются сменами в биении сердца» (выделено мной. – А.О.) [2, с. 103]. Философ приходит к выводу, что «телесным органом души может быть не что иное, как человеческое тело, … все эти состояния и настроения души, которыми обусловлена так называемая душевная добропорядочность, свое основание имеют в общем чувстве, для которого все тело, каждая его часть должна быть в большей или меньшей мере органом» (выделено мной. – А.О.) [2, с. 104]. Говоря об «общем чувстве», философ далек от того, чтобы отождествлять деятельность души с определенным органом тела. Он говорит об организме в целом как основе духовности [см.: 2, с. 99].
Опираясь на приведенные выше высказывания философа о «телесно-духовном бытии», можно заключить, что П.Юркевич одним из первых еще в конце ХІХ века сформулировал положение о существовании особого субстрата целостной природы человека – телесности, в глубинах которого происходят трансформации, составляющие фундамент духовного освоения действительности.
Таким образом, при общности подхода Г.Сковороды и П.Юркевича к природе духовности, который выражается в утверждении, что источником и центром духовности является сердце человека, имеет место различие в трактовке понимания его «символизирующей» природы. Если Г.Сковорода прочитывает природу духовного освоения действительности в контексте символического видения мира – экзистенциально-феноменологически, – то П.Юркевич понимает целостность как совокупную деятельность всех органов тела человека, порождающую особое качество антропобытия – духовность. Перенесение акцента исследования природы духовности с внутренне-экзистенциальной плоскости (Г.Сковорода) во внешне-пространственный контекст телесности ставит вопрос об особенностях взаимосвязей различных уровней антропобытия, не сводимых лишь к логическим соотношениям.
Вл. С.Соловьев. В определении параметров синтеза как основы достижения целостности человека духовного на пути духовно-практического освоения действительности Вл. Соловьев исходит из иных оснований. В своей работе «Философские основания цельного знания» философ ставит вопрос о цели человеческого существования: достижение цельного знания, которое оформляется в виде свободной теософии, где осуществляется органический синтез теологии, философии и опытной науки. Истинная философия, предметом которой является цельность духа, непременно должна иметь теософический характер, утверждает философ [см.: 3, с. 176–179]. Составными частями этой цельности, исторически сформированными, являются: а) свободная теургия – цельное творчество; б) теология, философия, наука, вершиной которых является теософия – цельное знание; в) религия, церковь – цельное свободное общество [см.: 3, c. 174–175]. На высшем этапе этого развития «все сферы и степени общечеловеческого существования в этом третьем, окончательном фазисе исторического развития должны будут образовать органическое целое, единое в своей основе и цели, множественно-тройственное в своих органах и членах. Нормальная соотносительная деятельность всех органов образует новую общую сферу – цельной жизни» [3, с.176].