– И все-таки ты не смог Зигмунду помешать?
– Не смог, хотя Провидение и помогало мне. Ночью, смертельно раненный, смог доползти до ближайшего села и свалился в горячке. Одна добрая женщина, рискуя собой, подобрала и вылечила меня. Прошло не меньше полугода, пока я смог наконец подняться и отправиться к замку. Никому не пожелаю узнать то, что стало известно мне: бандиты поленились даже убрать трупы родных; их только через неделю похоронили жители ближайшего села. Мне рассказали, что мать закололи штыком прямо в постели, а над сестрами надругались и потом изрезали на куски. Убили всех слуг, не пожалели даже двухлетнего сына кухарки. Имена бандитов остались неизвестными, но я-то знал, кто за всем этим стоял…
– За что же пан Зигмунд вас так ненавидел?
– Мне рассказали, что в юности отец с Зигмундом были приятелями и, как водится, любили одну и ту же девушку.
– И твой отец женился на ней?
– В том-то и дело, что нет. На ней женился Зигмунд. Он устроил так, что отец Анны – так звали девушку – оказался на грани разорения и молодой Бек предложил ему спасительный выход в обмен на руку девушки.
– Непонятно: Зигмунд добился, чего хотел. Твой отец, раз ты появился на свет, женился на другой. Откуда ненависть? Может, твой отец с Анной тайно встречался?
– Вряд ли. Та его любовь была первым юношеским чувством. Она прошла как весенний дождь. Отец искренне любил мою мать. А вот Анна, похоже, его не забыла. Через год после рождения Юлии она умерла при странных обстоятельствах. Думаю, Зигмунд убил её в припадке ревности. Впрочем, это только мои предположения.
– И давно ты в замке?
– Почти год,
– Что же ты так долго тянешь со своей местью?
– Месть – не такое простое дело; при том, что Зигмунда его псы охраняют круглосуточно. А я хочу, чтобы даже птенцов в этом гнезде не осталось!
– И ты тоже станешь, как они, штыком в постели?
– Не знаю. Но жалости во мне нет ни к кому!
Кажется, совсем недавно Ольга клялась и божилась, что никогда не вернется к прежним привычкам. Но то ли черт её дергает за язык, то ли никак не повзрослеет, а только она заразила Альку, как прежде её дядя Николя, игрой в рифмование слов, и мальчишка так увлёкся, что рифмует всё подряд.
Василий Ильич между прочим заметил:
– Что-то много нынче ворон.
Алька тут же:
– Как бы не было похорон.
Ольга толкнула его в бок.
– Прекрати!
А тот:
– Иначе не будет пути?
– Тьфу, – плюнул Аренский-старший, – я уже и себя ловлю на том, что к любому вашему слову тут же рифму ищу. Ну, Ольга, удружила!
– Золотая жила.
– А это к чему? – вмешался Герасим.