– Ладно, я согласна.
Ной отпускает мою руку, и я подползаю к нему. В темноте я могу лишь догадываться, куда мне ставить ногу. Неуклюже продвигаюсь вперед, касаюсь его ноги, сажусь к нему на колени.
Невероятно!
Меня бросает в пот.
Ной опускает руки. Он не прикасается ко мне.
– Ближе, Обри, – раздается его хриплый голос.
Я обвиваю его шею руками и подаюсь вперед. Ной хватает меня за бедра и одним рывком притягивает еще ближе к себе, пока наши тела не соприкасаются.
– Извини, – говорит он и отпускает меня, – второй уровень тебе, наверное, нравится больше всего?
– Нет, – прокашливаюсь я, – мне нравится ощущать твои руки.
Без лишних раздумий и слов Ной обхватывает меня и крепко держит. Его теплый и тяжелый торс прижимается ко мне. От прикосновения к его еще влажным на затылке волосам у меня бегут мурашки. Моя щека соприкасается с его щекой, а его дыхание скользит над моим ухом.
– Ты должна сделать первый шаг, Обри. Я не хочу снова пугать тебя. Если ты еще раз так запаникуешь, это убьет меня.
Я понятия не имею, как сделать этот первый шаг. Безумно хочется поцеловать его, но никак не могу решиться. Все, о чем мы говорили сегодня, было ужасным, но мне хотелось вспомнить момент вчерашнего дня, когда он взял мою руку и облизал палец, или сегодняшнее утро, когда заставил погрузить руки в овес. Мы лишь касались друг друга, но это был самый чувственный опыт, какой я когда-либо переживала.
Я не знаю, что мне делать. Внезапно решаюсь пошутить голосом Алиши. «О, Джек», – шепчу я, потому что играть легче, чем допустить мысль, что все происходящее – реальность.
Ной напрягается, а я кусаю губу. Я все делаю неправильно, и от этой мысли меня охватывает паника. Он, должно быть, думает, я смеюсь над ним, а я пытаюсь переиграть свою неуверенность. Несколько секунд спустя чувствую, как Ной снова расслабляется, как двигаются его щеки, когда он тихо и, кажется, смущенно смеется.
Я еще больше погружаю пальцы в его влажные волосы, и, боже, ощущения приятнее, чем сегодня утром в конюшне. Не могу сказать, насколько лучше, но думаю, стоит рассказать об этом Ною. Я должна сделать это сама, своим настоящим голосом. Плевать, что это, возможно, самая глупая вещь, которую я когда-нибудь скажу в своей жизни, но на данный момент она необходима, как ничто другое.
– На ощупь ты приятнее овса, Ной.
– Неужели, – тяжело глотает он.
– Да. Гораздо приятнее. – Мой голос напряжен, невнятен и звучит совершенно непрофессионально. Прикосновения к Ною вызывают у меня мурашки по всему телу. Пальцы все больше погружаются в его шевелюру, и я внезапно произношу его имя: «Ной». Моя щека отрывается от его щеки, а губы медленно касаются его челюсти, а потом и губ. «Ной»…