Томас проходится несколько раз наждачной бумагой по шпаклевке, выравнивая поверхность, затем покрывает ее прозрачным лаком.
– Через пару часов высохнет, – говорит он мне. – Можно, конечно, повесить записку, но, честно говоря, каждый раз, когда я делаю это, люди обязательно тыкают своими пальцами, чтобы проверить, высох лак или нет.
Я улыбаюсь, потому что Томас с каждой минутой нравится мне все больше и больше.
– Не надо, ко мне скоро должны прийти.
– Хорошо. – Он убирает инструменты, когда его телефон снова звонит. – Кен, есть люди, которым нужно работать. Нет, чувак. Хоть я и не заканчивал колледж, но, в отличие от тебя, знаю, когда достал кого-то.
Я нахожу щетку и принимаюсь подметать пол от пыли, чтобы хоть чем-то заняться. Томас быстро качает головой и шепчет мне:
– Это из-за меня грязь, я сейчас сам все уберу.
Через некоторое время он раздраженно прижимает смартфон к груди.
– Один знакомый Дженны хочет узнать, не освободилась ли комната здесь на этаже. Говорит, что должны были сделать ремонт и снова сдать ее.
– Это Кеннесо звонит?
– Ты знакома с ним? – в его глазах мелькает что-то между жалостью и облегчением от того, что ему не придется ничего объяснять.
– Я ничего не знаю о ремонте. Правда, я могла не заметить их, потому что ночевала на четвертом этаже, – разъясняю я ему. – Может быть, комната и свободна, без понятия.
Томас снова подносит телефон к уху.
– Обри говорит, что комнату уже сдали, – врет и не краснеет. – Чертовское невезение… Да, чувак, мне жаль тебя. – Томас смотрит на меня и закатывает глаза. – Лучше всего подай заявку еще раз… М-м-м… Не знаю. Я, слава богу, никогда не учился в колледже. – Он говорит «пока» и запихивает сотовый обратно в брюки. – Этот идиот сводит меня с ума!
– По-моему, он просто хочет быть ближе к Дженне, – говорю я.
Лицо Томаса омрачается.
– Это не отменяет того, что он идиот.
Я не могу сдержаться, чтобы не подразнить его.
– Но он красивый идиот.
– Ты считаешь его красивым? Из-за длинных волос? – Рука Томаса взметается к голове. Я вспоминаю о своей прическе, и моя улыбка мгновенно гаснет.
– Неважно.
– А что случилось с твоими волосами? Ты болела? – теперь Томас подумает, что у меня рак или что похуже…
– Нет, нет, мне просто захотелось, чтобы они были покороче, – импровизирую я, – меня стало раздражать, что в последнее время трачу так много времени по утрам в ванной. – Мои щеки горят, но приходит мысль, что Томас правильно сделал: лучше просто спросить напрямую, чем пялиться на кого-то и делать собственные неверные выводы.
– Я понял. Мне нравится. – Он отряхивает брюки от пыли и смотрит на часы. – Все прошло быстрее, чем я предполагал. Сейчас подготовлю тебе счет.