– Как она выглядела?
– Высокая, тоненькая, длинные белые волосы. Голос приятный. Глаза голубые. Красивая…
– И ты такое чудо прозевал? – спросил Костя.
– Костя! – строго произнесла Муся.
– Да я был не против… как-то раз даже в гости зашел, принес шампанское и конфеты, а она сказала, что не пьет шампанского, что ей нужно готовиться к семинару. Одним словом, я понял и больше не совался. А потом ушел в загранку. Вернулся, а ее уже не было.
– У Юрика два мальчика, – сказала Муся. – Шесть лет и три годика. Твоя Лена прекрасная жена и мать.
Юра кивнул.
Костя подмигнул Монаху: до сих пор жалеет, мол.
– Где она училась?
– Понятия не имею. Она снимала квартиру с полгода, а потом съехала. Мама говорила, оставила ключи на столе и деньги, даже не попрощалась. Мама тогда очень обиделась.
– А ее никто не спрашивал? Может, кто-то ее искал? – спросил Добродеев.
– У меня не спрашивали, а мама не говорила.
Монах вдруг сказал:
– Можно я пройду по квартире?
– Он хочет почувствовать… – пояснил Добродеев. – Очень сильный экстрасенс.
– Я вам все сейчас покажу! – вскочила Муся.
Монах потрогал себя за бороду, уставился ей в глаза и молча покачал головой. Поднялся и вышел из гостиной.
– Он работает один, – понизил голос Добродеев. – Если что-то было, он почувствует.
Костя разлил водку по рюмкам:
– За успех!
– …Ты ее здорово напугал, – сказал Добродеев, когда они уже покинули гостеприимный дом новых знакомых. – Муся даже побледнела. По-моему, она тебе не поверила. Я уверял, что все чисто, видимо, тот человек с письмом ошибся, а на ней лица не было. Я пообещал ей абонемент на свои лекции.
– Про барабашек? Слишком сложно, Лео, много вранья.
– Много, мало… И чего мы добились, Христофорыч?
– Мы узнали, что восемь или девять лет назад была девушка, приезжая, звали Ляля, а потом внезапно исчезла, даже не попрощавшись. Мы уже знаем, что она высокая, блондинка…
– Это мы и так знали. Разве Речицкий не описал ее?
– Ты прав, мы это уже знали. Речицкий ее имени не помнит. Сказал, вроде Лида. Не то Ляля, не то Лида.
– В каком же он был состоянии, когда они встретились?
– В каком… У него была деловая встреча, договорились, обмыли… Сам понимаешь. Речицкий был в состоянии грогги, потому и не помнит ничего. А может, барышня сыпанула ему какой-то дряни.
– А что теперь?
– Нам нужна ее фотография. Звони адвокату, может, он достал запись. Нужно узнать ее имя. А там посмотрим.
– Может, ее до сих пор ищут…
Монах передернул плечом и не ответил.
Сказал после паузы:
– У нее застрял каблук, он вытащил его, и они зашли в бар. Бар он помнит, на Каштановой, несколько кварталов от Космонавтов. Что-то космическое, не то «Космос», не то «Аэлита». Пошли поищем. Он сказал, там еще была заброшенная пожарная каланча рядом.