С паспортной фотографии улыбался молодой чернокожий парень.
Приказа заходить в станицу не последовало – рота окопалась на полтора километра восточнее Червленой-Узловой по обочине дороги. Танки и машины спрятали между кустами и деревьями, разросшимися по берегу арыка, идущего параллельно дороге. Танковый окоп рыть не пришлось, потому что танк как раз по борт скрывался за спуском от обочины к арыку, а за арыком стояла непролазная чаща леса. Пехота окопалась по эту же сторону от дороги. Мелкий дождик начал моросить, навевая тоску, заставляя кутаться в танковый бушлат. Стемнело, всё вокруг окутало туманом и вязкой тишиной до утра.
Пасмурное небо над головой. Низкие тучи медленно плывут на юг, но дождь перестал.
– Товарищ лейтенант, Вас майор Шугалов вызывает, – боец мотострелкового взвода, задрав голову, смотрел на сидевшего на башне Щербакова.
«Чего ему надо? – слезая вниз думал Александр. – Вроде, ничего не накосячил».
– Ну что, лейтенант, – заложив по обыкновению руки за спину и сверля взглядом лицо Щербакова, сказал Шугалов подошедшему строевым шагом Сашке, – бой не удался? Да "вольно" уже. Как служба-то?
– Нормально, товарищ майор, – чуть расслабился Щербаков.
– Нормально? Ну тогда тебе ответственное задание. Вон видишь метров пятьсот по прямой крыша дома среди деревьев?
– Вижу, – лейтенант прищурился, вглядываясь подслеповатыми глазами в расплывчатую желтизну деревьев.
– Разведка наша доложила, что там пасека есть. Ульи стоят рядом с домом. А я смотрю, туда пехота уже "ломанулась", кто-то "инфу" им про пасеку слил.
Щербаков вопросительно смотрел на майора.
– Возьмешь сейчас банки трехлитровые в моём "шишарике" – и срочно на пасеку за медом. Одну можешь себе оставить. Задание понял?
– Так точно, товарищ майор!
Забрав пять трехлитровых банок у водителя шугаловского "шишарика", Щербаков бегом кинулся к своему танку.
«Обух, заводи. – на ходу крикнул лейтенант, – Кравченко, держи банки! Да не разбей!»
Через три минуты танк выскочил из придорожного овражка на грунтовку, переехал её и напрямую через поле помчал в сторону видневшегося среди деревьев домика.
«Кравченко, ты когда-нибудь за мёдом на танке ездил? Вот и я никогда!» – улыбаясь, Щербаков смотрел, как полуразрушенный домик стремительно приближался, а среди синеющих ульев копошилось несколько мотострелков.
Танк, давя гусеницами перезревшие кочаны капусты и проломив хлипкую изгородь, остановился рядом с маленьким, видно давно заброшенным домишком, белевшим потрескавшейся штукатуркой со следами пуль и осколков. В окнах ни одного целого стекла, дверь нараспашку, на крыше остатки битого шифера. Рядом небольшая пасека с десятком крашенных синей краской ульев. Половина ульев уже разломана и пуста.