До Щербакова постепенно стал доходить смысл слов наводчика. Значит, не всё так плохо, значит, так и задумано. Но кто тогда из танковых взводов пошел на штурм? Или никто не пошел?
Оглядываясь по сторонам, Александр заметил БТР-80, стоявший рядом с пакгаузом. На его бортах виднелись красно-желтые эмблемы внутренних войск, сверху сидели несколько бойцов.
– А это что за "вованы"? – кивнул в сторону БТРа Щербаков.
– Да они тут еще до нас стояли. Не знаю.
Впереди и правее раздавались взрывы и беспорядочный треск автоматных очередей. Лейтенант опустился на свое место, подключил разъем шлемофона к радиостанции и сразу услышал мат в наушниках. Никаких кодированных фраз и цифр – всё открытым текстом. Штурм заводов находился в самом разгаре, и понятно по первым обрывкам фраз, что пехоте приходится не сладко. Кто-то требовал подмоги, боеприпасов, санитаров. Щербаков высунул голову из люка. Буквально в двухстах метрах шел бой. Танки 3-го взвода прятались за высоким кирпичным забором, но с высоты танковой башни оба завода прекрасно видно. И сейчас, где-то между их зданий, мотострелковые роты пытались выбить крепко засевших боевиков с этой территории.
Щербаков стал вызывать комбата, чтобы получить указания о дальнейших действиях, но ни на основной, ни на запасной частотах никакого ответа. Он попытался связаться со штабом батальона, командиром танковой роты – полное игнорирование. Лейтенант слышал, как переговаривались между собой Вьюга 40 (он же комбат) и Прокат 01 (Абдулов), но на запросы Проката 30 (Щербакова) не реагировали. Среди всей этой словесной вакханалии Александр понял, что в штурме заводов участвует первый танковый взвод под командованием Эдика Кузекина с позывным Прокат 10. Кузекин докладывал, что движется где-то по территории консервного завода совместно с 6-й МСР, что по ним ведется огонь из всех видов оружия, среди пехоты есть "двухсотые" (убитые) и "трехсотые" (раненые). Щербаков слушал и не мог поверить в происходящее.
«Прокат 01, я Прокат 10! "Эшелон" занял оборону в цехе слева от меня. По ним херачат справа откуда-то из частного сектора, – докладывал Кузекин. – Сейчас попробую обстрелять тот район».
Танк командира первого танкового взвода с бортовым номером 151 стоял между цехом из красного кирпича с засевшей в нем 6-й ротой (позывной Эшелон) и двухэтажным административным зданием. Впереди краснели остатки кирпичного забора, и сразу за ним через дорогу частный сектор. Огонь из автоматического оружия, гранатометов и минометов вели из этих частных домов, не давая пехоте высунуться. Сзади 151-го, метрах в двадцати, остановился 153-й, его наводчиком был рядовой Женька Лебедев, за рычагами Эмиль Кайдалов. Кайдалову буквально вчера на построении генерал-лейтенант Трошев вручил медаль "За отвагу", а комбат Купцов заставил её сразу надеть, и теперь она тускло серебрилась на груди грязного комбинезона механика-водителя. Командир 153-го танка сержант Евстигнеев видел, как танк Кузекина двинулся вперед, к забору, чтобы увеличить сектор обстрела.