Как-то однажды, стал он камлать у Большого Костра, в раж вошел, по земле катается, вскочит – трясётся, как грохнется обратно на землю, опять катается. Пену ртом пускает, мычит чего-то. И так раз за разом, вскочит – грохнется, вскочит – грохнется. Да так сильно, от всей души. Давно говорят, так качественно не камлал. Вот, упал он в очередной раз и не встал. Дёрнулся разок, другой и затих. Лежит и лежит, все почтительно ждут, когда же он поднимется и откровение какое-нибудь озвучит, а он лежит и ни гу-гу. Долго лежит. Уже надоело всем. Подошли ученики к Пёстрому Полозу, а он того – мёртвый.
Ударился виском об камушек незаметный, когда камлал с фанатизмом…. Так и сбылось пророчество шамана Горького Камня, что помрёт скоро Пёстрый Полоз.
Вот такие дела. То-то я гляжу, не мелькала нигде его крысиная мордочка. Не скажу, что жаль, но тем не менее я здесь совсем ни причём. Я так и заявил. Мол, нипричём я, пошутил тогда просто и всё. А Батор отвечает, вот все и опасаются кабы и дальше Горький Камень так же шутить не начал. Поэтому, его встречать нужно радостно и искренне, а не как Полоз – недовольно и с претензиями. Ученики-то всё рассказали, как было.
Судя по глазам даже своих, тех, кто меня хорошо знает, отмазаться от этого несчастного случая не удастся. Вот ведь… место надо лучше было ученикам готовить!Сказать им об этом что ли? Или лучше не надо! А то помрут ещё от испуга, а мне потом опять всем рассказывать, что это не я!
– Кто – говорю – сейчас за шамана?
– Дида Длинный, один из его учеников. Совсем слабый шаман, но спокойный. Не бегает, ни грозит, а пену изо рта пускает даже лучше Полоза.
– Посмотришь его Крук?
– Да, учитель.
– А может сам за шамана останешься? Смотри, какой шанс. Уж всяко ты получше будешь какого-то там Диды.
– У вас шутки, иногда совсем не смешные, учитель!
– Да ну, а мне кажется, очень смешные. Э? Хатак?
– Дык, местами, просто обгагочешься!
И все засмеялись. Только Батор со своей женой не засмеялись. Не сильно им весело присутствовать при таких разговорах, где решаю судьбу племенного шамана. Статус не тот. Вот и сидят, вцепившись друг в друга, глазками хлоп-хлоп. Тревожатся, однако.
– Спокойно, ребятки – говорю им – всё нормально. Поживёте с нами, поймёте. Мы хорошие.
– Да, да! Хорошие! Да, хорошие! – наперебой загомонила молодёжь.
– Ну, что – я хлопнул ладонями по ляжкам – ударим вечером тяжелым роком по этому захолустью? Покажем первобытным, что такое настоящие танцы!!!
– Да-а-а!!! – Заревели все вокруг, вскакивая на ноги….
Ну, мы, конечно, и врезали…. Сначала, как всегда были торжественные речи.Как нас все рады видеть, особенно меня, некоторые аж до дрожи. И как мы, рады посетить такое замечательное племя. А как они…, а как мы. В общем, пафосные речи, невзирая на убогость языка, процветают в эти времена вовсю. Потом пир, с кое-как терпимой жрачкой, и с абсолютно отвратительной выпивкой. Нет, ну надо что-то с этим делать, это же невозможно, так мучатся каждый раз!!! Еле до танцев досидел. А воткогда веселье дошло до стадии танцев, тут-то я Хатаку и подмигнул…. Всё-таки любит он эффектные действа, прям конферансье, истинный служитель Мельпомены.