Время обеда давно прошло, поэтому есть хотелось неимоверно, но батальон ждал команды к выдвижению. Рискнув, что колонна еще постоит хотя бы немного, экипаж Щербакова распотрошил один из сухпаев. Каждому досталось по банке консервов и несколько галет. Наскоро перекусив и запив всё это пахнущей хлоркой водой из фляжки, Александр достал красную пачку «Примы», угостил механика и наводчика. Выкурив пару вонючих сигарет и не дождавшись, когда колонна придет в движение, Щербаков пошел в голову узнать, в чем дело. Оказалось, что два БТРа совсем заглохли, у третьего работал только один двигатель из двух и не мог вытянуть его на подъем. От Шугалова поступил приказ цеплять «мертвые» БТРы к танкам. Абдулов попытался возразить, он берег танковые двигатели и вообще относился к танкам с чрезмерной любовью и ревностью. Еще на погрузке в Анисовке Олег построил личный состав таковой роты и сказал: «Если я хоть одну обезьяну пехотную или еще кого не из нашей танковой роты увижу на танке, лично голову откручу тому, кто разрешил на танк залезть! И неважно, кто будет на танк проситься, солдат или офицер – всех в сад посылайте!»
Но всё же в течение часа все три бронетранспортера прицепили к танкам. Один из БТРов теперь находился сзади щербаковского танка № 157. Тонкий буксирный трос тянулся от мощных танковых крюков с фиксаторами к небольшим крюкам на лобовом листе БТРа с бортовым номером «040». Сверху на его броне сидело человек девять из мотострелкового отделения. Солнце скрылось за вершиной горы, когда колонна пришла в движение, но средняя скорость упала километров до пятнадцати-двадцати в час. Серпантин дороги становился всё круче, неуклюжие БТРы не могли сразу вписаться в поворот. Им приходилось делать несколько маневров, чтобы продолжить движение. С БТРами на прицепе было еще хуже – их двигатели не работали, не работал гидроусилитель руля, поэтому на узком водительском сидении бронетранспортера сидели сразу двое бойцов, пытавшиеся в четыре руки крутить неповоротливый руль. Кроме того, без работающего двигателя тормоза тоже не слушались. На педаль тормоза приходилось давить двумя ногами, чтобы как-то замедлить движение двенадцатитонной машины. Поэтому БТРы постоянно бились в корму танков, ломая закрепленные сзади бревна для самовытаскивания, сгибая крепления для бочек с горючим (две двухсотлитровые бочки имелись только на танке командира роты, но на данный момент они пустовали). Это приводило лейтенанта Абдулова в бессильную ярость, как будто каждый удар был не по корме танка, а по голове командира танковой роты.